Снова нетерпеливо смотрю на часы.
И так потратил до хрена времени на то, чему следовало уделить лично максимум пять минут... но доверить другому такое щекотливое дело было рискованно. Нонна бы ни за что добровольно, тихо и без визгов с кем-то еще не поехала к черту на кулички.
В любом случае — пора закругляться. Пусть дальше барахтается самостоятельно.
— Извинения не принимаются, — равнодушно отвечаю ей. — Итак, первый пункт я тебе озвучил. Свалишь из этого поселка раньше, чем через год, потеряешь свободу — об этом я позабочусь. Теперь второе... Эта однушка — корпоративная и числится на балансе свинокомплекса, который ты видишь за окном. Ее тебе выделил начальник участка в качестве жилья для своей помощницы. Я договорился с ним, что ты отработаешь там минимум один сезон. Если, конечно, не хочешь разозлить меня еще больше, тут выбор чисто за тобой. Заявление о приеме на работу лежит перед тобой, должностные обязанности прилагаются, можешь ознакомиться.
Коротким кивком я указываю на квадратный кухонный стол, и Нонна сразу же берет бумаги в руки — машинальная привычка к исполнению любых моих приказов, которая у нее выработалась за полгода работы. И большинство моих подчиненных в этом плане ничуть от нее не отличаются. Покорные угодливые рабы, готовые на всë, чтобы заслужить одобрение хозяина.
Всегда недоумевал над этой общечеловеческой склонностью соблюдать иерархию неосознанно, бездумно, на уровне инстинктов. Не включая даже доли критического мышления. Моя мать вообще всех работников младшего звена считала людьми низшего сорта и не переставала об этом напоминать мне столько, сколько себя помню.
— Ведение достоверного учëта поголовья и расхода кормов... Но у меня нет никакого опыта в этих вещах! — сердито восклицает Нонна, уставившись в бумаги. Но по слегка притихшему тону слышно, что расстановка правильных приоритетов в ее мозгах уже идет полным ходом.
— В обязанностях нет ничего сложного, просто взгляни. Уверен, во втором пункте ты даже проявишь особую смекалку и заработаешь премию.
Нахмурившись, девушка внимательней вглядывается в строки и возмущенно шипит:
— Организация процесса осеменения свиноматок и контроля супоросности?! Влад!!!
— Ага, я тоже заценил, — усмехаюсь я.
— Ты не можешь так поступить со мной!
— Еще как могу.
— Я не выдержу жить в такой вони! — взвизгивает Нонна, яростно швыряя бумаги на пол.
— Раньше надо было думать, — я отталкиваюсь от подоконника и неторопливо иду к выходу. — Ну, счастливо тебе оставаться. И удачи с осеменением.
— Нет, нет... только не бросай меня здесь, ну пожалуйста... — умоляюще бормочет она и следует по пятам в тесную прихожую. — Пожалуйста... прости меня... я больше никогда не сделаю того, что тебе не понравится... клянусь!!!
— Я знаю, детка, — снисходительно говорю через плечо. — Иначе я тебя просто уничтожу.
— Влад...
— А насчет жизни в более приятной атмосфере могу дать тебе только одну рекомендацию. Договорись со своим свинобоссом приватно, чтобы он выделил тебе свой частный домик в маленькой деревне неподалеку. Там, конечно, тоже глухомань, но природа красивая и воздух свежий. Правда, название у этой деревни не очень. Гадюкино, прикинь? Прямо как в анекдоте.
♀️ Глава 23. Я так больше не могу...
Даша
Я так больше не могу...
Это стало ясно, когда к моменту выписки из роддома у меня вдруг в куски разлетелось искусственное спокойствие, в котором я старательно пребывала изо дня в день.
Повод был пустяковый. Всего лишь — зрелище собственной расплывшейся фигуры в зеркале душевой.
Даже не ожидала от себя, что после вечерних гигиенических процедур вот так просто взгляну на себя во весь рост, с непривлекательно рыхлыми складками растянутой кожи на пустом обвисшем животе... с неравномерно набухшими от молока грудями — одна больше, а другая меньше, как у мутанта какого-то...
... и вдруг сяду на пол с перекошенным лицом, плача навзрыд.
Некрасивая. Закомплексованная. Жалкая...
Господи, ну почему, почему, почему это всë случилось именно со мной? Именно тогда, когда я оказалась уязвимее всего?! За что?!!
Приступ чудовищной жалости к себе заканчивается так же внезапно, как и начался.
Несколько раз я прерывисто вздыхаю, размазывая слëзы по щекам дрожащими ладонями, а потом минут пять сижу на месте с ощущением усталой пустоты внутри. Слепо смотрю на потрескавшуюся плитку на полу душевой.