Когда Алис очнулся, уже рассвело. Он лежал на подстилке из хвои, а рядом опять находилась цыганка с глазами навыкат, как у безумной, и, как в прошлый раз, на груди его мелко дрожало что-то живое и теплое... Все повторилось: едва приоткрыл он глаза, как старуха вскочила и, унося с собой "что-то", исчезла между деревьями. Оглядев и ощупав себя, горбун не нашел ни царапины... Тело его обрело небывалую силу, а горб стал почти незаметным.
Все дальше и дальше шел Алис сквозь дебри по буреломам, хребтам и распадкам за солнцем - за счастьем. Гонимый надеждою и предчувствуя новые встречи, юноша верил, что именно это дает ему силы идти. Он уже плавал как рыба и знал, куда двигаться даже тогда, когда солнце неделями пряталось в тучах. Однажды, когда Алис выбрался на лесную дорогу, что шла по ущелью рядом с ручьем, он услышал шум голосов: пьяный хохот, грубую брань, мольбы о пощаде - и увидел группу людей, образующих круг, в середине которого кто-то метался. Приблизившись, понял, что это лесные разбойники, окружившие жертву, тянут к ней алчные руки. Круг негодяев сжимался. Юноша крикнул: "Стой! Руки прочь, канальи"! Бандиты, успевшие выхватить шпаги, были обезоружены с помощью крепкой дубинки. Вцепившегося ему в ноги разбойника Алис, как лягушонка, стряхнул в пробегавший ручей. Остальные сбежали. Приблизившись к жертве, странник застыл в изумлении: перед ним лежала в бесчувствии та, чей образ он хранил в своем сердце все эти месяцы. Алис склонился над телом: хотел убедиться, что девушка дышит, но тут... один из бандитов метнул в него нож.
Очнувшись, юноша убедился, что в этот раз лежит на обочине лицом вниз, а, ощутив на щеке шершавость знакомой ладони, понял, что рядом опять "эта нищенка". На спине, в том месте, куда вошла сталь, ощутил знакомую тяжесть предмета, от которого по всему телу шли дрожь и тепло. Сомкнув веки, Алис не шевелился, пока не вернулись силы. А, улучив момент, схватил цыганку за дряхлую руку. Женщина вскрикнула, дернулась, вырвавшись, кинулась прочь. Он почувствовал, что-то скользит по спине и поймал рукой камень, похожий на галечник, мелко дрожащий и излучавший тепло. Спрятав находку в дорожный мешок, мучимый жаждой, странник припал губами к ручью, пил долго, не отрываясь, а когда, наконец, поднял голову, то, взглянув на свое отражение, понял: "Так вот что мне обещала старуха! Я получил "живой камень"... Теперь я - здоров и, возможно, красив... Только, где мое счастье?" Алис готов был опять стать калекой, ради возможности снова отдать свою жизнь за иную, неоценимую, жизнь, без которой все теряло свой смысл для него.
В город свой он вернулся по настоящей дороге, что было легче, чем пробираться сквозь дебри. И сил у него теперь было побольше. Сделав из прутьев корзину, Алис наполнил ее лесными дарами. Люди на рыночной площади с любопытством разглядывали "чужака", раскупая коренья, ягоды, травы, грибы - все, что видели в его необъятной плетенке. На выручку от продажи товара странник купил себе и еды, и одежды, переодевшись, камушек старой цыганки спрятал в нагрудный карман. А выйдя из лавки, - приметил у себя за спиной хвост зевак. - Друзья, вы чего за мной ходите?- выразил он удивление. - Мы тебе не "друзья"! - объяснили ему. - Не каждый же день увидишь лазутчика! - Братцы, какой же я вам лазутчик?! - Сатана тебе брат! Чужаки - все лазутчики! - Но я - не чужой! - А кто же?! Мы тебя первый раз видим! Лазутчик! - кричали злые мальчишки, прыгая вокруг юноши. - Лазутчик! Чужак! Лазутчик! Чужак! На шум появились стражники. - Где лазутчик? Где он? Держи его! Один шалопай, крутившийся около Алиса, споткнулся и шлепнулся на мостовую. Когда юноша поставил его на ноги, малыш заревел и кинулся прочь, увлекая других. - Он сосет кровь из наших детей! - закричала толпа. - Хватай его! Смерть кровопийце! В юношу полетели камни. Он понял, что объясняться бессмысленно и побежал. Озверевшие люди гнались за ним до самого леса.
Только когда опустилась ночь, Алис решился вернуться в город. Его старая хижина почти развалилась. Подперев кое-как стену кольями (он видел теперь в темноте лучше кошки), поправив крыльцо, юноша закутался в плащ и уснул. А утром его разбудил барабанный бой: горожан призывали на главную площадь. Надвинув шляпу, он отправился вместе с толпой и вскоре из разговоров узнал, что какая-то ведьма нагадала местному князю гибель от скаредности. Ее, конечно, схватили и нынче, на радость любителям зверств будут заживо жарить у всех на глазах. Когда толпа вынесла юношу к месту для казней, поленья, сложенные у подножья столба, к которому привязали бедняжку, уже вовсю полыхали. Дым стелился над площадью, и у собравшихся слезились глаза. Вспышка пламени неожиданно озарила помост, и Алис узнал в несчастной старуху, которой обязан был жизнью. Огонь лизал ее тело. Задохнувшись, цыганка повисла на раскаленных цепях. Толпа ликовала. И юноша возненавидел толпу, хотя убеждал себя: "Разве она виновата, что ей выпало Время ублюдков-князей, живодеров-жрецов, псов-юродивых?" Отодвигая зевак, он пробился к костру, разбрасав горящие бревна, прогнал молодцов с алебардами, разъял закопченные цепи и тело несчастной взвалил на плечо. Все случилось так быстро, что помешать не успели. Но когда он нырнул в переулок, навстречу ему уже ехала конная стража. Свернуть было некуда: лошади крупами загородили дорогу... При столкновении сила удара была такова, что животное повалилось на землю вместе со всадником. Еще один стражник занес было меч, но Алис, стащив его с лошади, сам с невесомою ношей запрыгнул в седло и направил коня прочь из города. В роще он спешился, опустил бездыханное тело на мох, а потом сделал то, что с ним делала эта цыганка: достав "живой камень", положил ей на грудь ближе к сердцу и скоро заметил, как почерневшая кожа обретает естественный цвет. А потом заработало сердце... Но ему самому стало плохо: какая-то тяжесть давила к земле. В глазах потемнело. Он корчился рядом с цыганкой. А когда полегчало и смог поднять взгляд, то увидел на месте старухи свою незнакомку - "прекрасную фею". Он протянул было руки к ее волосам и увидел: из плеч его снова тянулись жалкие "палочки". Ощутив за спиной прежний горб, он понял, Чар в "живом камне" хватает лишь одному, а старуха-цыганка и создание неземной красоты - одно существо, которое отдавало ему свою силу и молодость... Алис подумал: "Ну что ж... мы в расчете: я свой должок возвратил". Дыхание девушки становилось ровнее. Вот-вот она приоткроет глаза... Горбун встал и, шатаясь от слабости, двинулся прочь. Ему было хуже, чем до того, как он пустился "за солнцем". Даже для слез уже не было сил... На опушке, Алис заметил в кустах петушиного цвета мундиры. Спрятавшись, он увидел целую рать, догадался, что это охота за ним, - поспешил воротиться... Но цыганка исчезла, как провалилась сквозь землю. И только тепло чуть примятого мха еще говорило о том, что недавно она здесь была. Силы оставили Алиса. Он тихо лежал на спине, глядя в небо, когда его обнаружили стражники. Кто-то узнал бедолагу. - Это же сухорукий цветочник! Давно его не было видно. Мы думали - сдох. Эй, горбун, не встречал чужака или ведьму-цыганку? Юноша не повернул головы. Э, да он одичал и рехнулся! - сказал другой стражник. - Его лучше сразу избавить от мук! - Только руки марать! - сказал первый. - Бог дал ему жизнь - бог возьмет. И они удалились.