— Это так, конечно. Однако, как вспомню я эти два пропавших впустую года, сердце разрывается. Люди воевали, а мы… Эх, спать по ночам не могу!..
— Понять бы нас должны, Иван Иваныч…
— Возможно, и поймут, и простят, и все же нам не вернуть этих пропавших зря двух лет…
— Прошлого не воротишь, но ведь и впереди еще жизнь есть, Иван Иваныч…
— Да, конечно… Как сойду на берег, сразу попрошусь на фронт.
— Все попросимся. И будем драться до последней капли крови!..
— До победы!..
Послушал Леонид разговор двух незнакомых солдат и словно бы ростом поменьшел. Но скоро он опять выпрямился. Ведь на них ни пятнышка черного нет. Они всегда и везде оставались бойцами, верными присяге…
Баку быстро плывет навстречу.
Родные берега, отчая земля… Есть ли на свете слово прекраснее слова — Родина!.. По травке ее бегал в детстве, оседлав гибкую лозину, по рекам ее плавал вперегонки с рыбами, кувыркался летним утром на свежескошенном сене. Дарившая и радость и печали, праздничная в дни свадеб и горькая в дни похорон, но единственно любимая земля…
Через час пароход вошел в бухту. На берегу людей видимо-невидимо. Никому невдомек, что бы это могло значить, — ведь никто из них не сообщал своим, когда и куда они прибудут…
Но что бы там ни было, сейчас Леонид сбежит по трапу, прижмется щекой к родимой земле и оросит ее жаркими слезами. И всё: все страдания, унижения, голод и холод — останется позади. Сегодня же он помчится на почту и пошлет телеграммы матери и Маше — всего из трех слов. «Жив, здоров. Ждите!» А потом… Потом им выдадут гимнастерки с погонами, вручат оружие и — на фронт. За пятерых, за десятерых будет он драться там. Не сотрет пота со лба, ни на минуту автомата не выпустит из рук, покуда не ворвется в Берлин и не отправит в преисподнюю последнего фашиста! За однополчан — и за тех, кто погиб в первый час войны, и за тех, чье сердце перестанет биться в минуту, когда отгремит последний залп. За разрушенные города, за разбитое счастье, за мечты и за любовь, спаленные огнем войны в самом расцвете. Он отомстит за все, за всех…
Пароход причалил. Партизаны — колесниковцы и бойцы «Молодежного римского отряда» — выстроились рядом на палубе и торжественно запели «Интернационал». К ним присоединились тысячи голосов.
Только что недвижный, дремотный, словно озеро, поросшее кувшинками, Каспий вдруг нахмурил чело, выплеснул на берег белопенную волну.
— Похоже, что к ночи шторм разыграется, — заметил один из матросов у трапа.
— А нам теперь никакие бури не страшны! — воскликнул Колесников и сбежал на берег, опустился на колени. Приник губами к отчей земле:
— Здравствуй, Родина — дом мой родной!..
1965–1968, Уфа
© Абдуллин Ибрагим Ахметович, текст, 1968
На мотив «Катюши» (его привезли на родину немногие уцелевшие после разгрома в донских степях 8-й армии итальянские солдаты) было сложено множество партизанских песен. Но самой популярной оказалась «Свищет ветер, воет буря». Автор текста Феличе Кашоне сражался в горах Лигурии и был посмертно награжден золотой медалью.
Прошу, товарищ.
Прошу, дорогой друг.
«Бандьера Росса» — «Красное знамя». Боевая песня итальянских рабочих. С приходом к власти Муссолини была запрещена, по не забылась, не умерла.
Суперардиты — привилегированные, отборные части, вроде немецких эсэсовцев.
«осторожно!»… «терпение».
Красный русский.
По преданию 21 апреля — день основания Рима.
После войны прах погибших партизан итальянцы перенесли на кладбище в Палестрину и поставили надгробие из белого мрамора.
Фарабулли и его жена Идрана Монтанья были награждены орденом Отечественной войны II степени.
Мамели (1827–1849) — итальянский поэт, участник революции 1848–1849 годов, адъютант Гарибальди. Автор национального гимна Италии.
Этот флаг теперь хранится в Центральном музее Советской Армии в Москве.