Если и то, и другое, и третье совпадают, то это случайное и временное явление. В остальное же время они расходятся и надеяться можно только на чудо. В том числе и потому, что мозг этих типов работает в четырехлетнем режиме (если выборы каждые пять лет, то цикл соответственно удлиняется). За пределами этой даты лежит терра инкогнита. Что им за дело (речь не только о Клинтоне, но почти о всех сегодняшних лидерах) до того, что произойдет послезавтра, когда их судьба уже будет бесповоротно решена? В этом-то и загвоздка. Они решают за себя, но последствия их решений – зачастую они и не отдают себе в этом отчета – отдаются далеко за пределами мандатов, которые им удалось вырвать у избирателей. Поэтому все зависит от той мерки, какой их мерить. С точки зрения личного и немедленного успеха они заслуживают высшего балла. Но с точки зрения общих интересов почти никто не дотягивает даже до удовлетворительной оценки.
Все сказанное относится и к решениям, принятым Клинтоном и Западом в целом в отношении России. С какими критериями западные руководители подошли к российскому кризису? Были ли они дальновидны? Чего мы можем ожидать от типа вроде Дика Морриса, чьи власть и неограниченное влияние не соответствуют даже самым скромным требованиям моральных приличий? Я хочу раз и навсегда объяснить, что не имею в виду его в общем-то невинные эротические забавы. Я думаю, например, что и российская избирательная кампания была проведена такими же комбинаторами с такими же принципами. Что касается американцев, то это их дело. Они натренированны, лишены иллюзий, у них накопился опыт. Это их демократия, она работала и будет продолжать работать – все хуже и хуже, правда – еще долгое время. Но это – не демократия россиян, они не готовы к ней, они ее не знают. Следовательно, так или иначе, она не может работать. В любом случае некорректно подвергать их передозировке, даже не предупредив о последствиях.
Закончив это отступление, вернемся наконец к Дику Моррису, который, как пишет «Тайм», стал посредником в тех ситуациях, когда американским советникам «требовалась помощь администрации для переизбрания Ельцина». Значит, утверждают Крэмер и «Тайм», американская администрация в нескольких случаях напрямую вмешивалась в дела российской предвыборной кампании. Как? Когда? Мы попробуем разобраться в этом позже. Это будет не очень сложно. «Тайм» не вдается в подробности, ограничиваясь сообщением о том, что «хотя Клинтон не участвовал в рекрутировании американских консультантов, его администрация знала об их существовании, и, несмотря на то, что Дрезнер отрицает связь с Моррисом, три различных источника сообщили „Тайм» о по крайней мере двух ситуациях, когда контакт с Моррисом оказался „полезным»».
Оставшиеся три мушкетера не так интересны и не так важны, но тем не менее заслуживают упоминания. Это Стивен Мур, ответственный за связи с общественностью, Джордж Гортон, могущий похвастаться участием в выборах губернатора Калифорнии Пита Уилсона, и Джо Шумэйт, эксперт по опросам общественного мнения. Стоит заметить, что и Гортон, и Шумэйт, и Дрезнер известны как эксперты, сотрудничающие с республиканскими кругами. Когда после публикации в «Тайм» из Москвы посыпались возмущенные опровержения, то они все сводились к одному доводу: как можно думать, что демократическая американская администрация прибегла к специалистам-республиканцам, чтобы помочь Ельцину в переизбрании? Ответ: как можно думать, что Клинтон настолько наивен, чтобы послать своих собственных экспертов (если, конечно, он ими располагал)? Лучше послать людей противника и запутать следы. А потом держаться в стороне, чтобы не попадаться на глаза. Дело было провернуто неплохо: по крайней мере в этом случае Билл Клинтон доказал, что понимает – Москва не Арканзас и бизнес с экс-коммунистическим колоссом требует по крайней мере столько же внимания (и, если проведенный хорошо, меньшей степени риска для себя лично), сколько и давнишние дела с Уайтуотером.
К четверке надо добавить пятый персонаж, чье даже поверхностное описание обогащает новыми подробностями операцию по спасению Бориса Ельцина. Это Феликс Брайнин, российский бизнесмен, эмигрировавший в США и осевший в Сан-Франциско в далеком 1979 году. Можно предположить, что ныне Брайнин наслаждается американским гражданством. Но тогда, в 1979-м, спокойно выехать в США было не так-то просто. Тем более, как уточняет «Тайм», «с 200 долларами в кармане», не будучи евреем или агентом КГБ, или и тем, и другим вместе. Еще был жив Леонид Брежнев и холодная война была в полном разгаре. До прихода Михаила Горбачева оставалось еще шесть лет. Тем не менее Феликс Брайнин, «массивный бывший хоккеист и футболист», эмигрирует и, начав с работы маляром, вскоре превращается, согласно самому затертому из американских клише, в «богатого консультанта, дающего советы потенциальным инвесторам в России».
Подробность о спортивном прошлом Феликса не следует терять из вида. Быть может, именно оно объясняет, каким образом 17 декабря 1995 года он очутился в весьма плохом настроении в гостиной одной правительственной дачи в Подмосковье. Для этого он должен был стать желанным гостем какого-нибудь крупного деятеля из правительства или из президентского окружения. Может, то был Шамиль Тарпищев, получивший пост министра по спорту за выдающиеся достижения в теннисе (как спарринг-партнер президента), в свою очередь приятель начальника «гвардии преторианцев» Александра Коржакова, ключевого человека в деле назначения председателя Госкомитета по спорту и, следовательно, использования огромных налоговых льгот, подаренных этой организации лично Ельциным, человека, от которого зависело и назначение руководителей банка «Национальный кредит», созданного специально для прокручивания полученных прибылей. Ниже мы вновь встретимся со всеми этими людьми, к которым присоединится и Борис Березовский. Но за это время альянс будет расторгнут и создан вновь, игровой стол неоднократно опрокинут, а посередине окажутся несколько человек, убитых в московских подъездах, и несколько сотен миллиардов долларов, перешедших из рук в руки.
Учитывая, что и Коржаков, и Тарпищев, и Брайнин, возможно, принадлежат к одной и той же организации; что Тарпищев и Брайнин наверняка имели контакты и по спортивной линии; что Брайнин занимал неплохое положение в американском бизнесе, – нетрудно предположить, что господин Феликс Брайнин может быть посредником в США каких-нибудь влиятельных лиц из российских президентских структур. Вот почему Феликс Брайнин стал гостем правительственной дачи, а не поселился, как обычно приходится делать бизнесменам, в каком-нибудь московском отеле. И вот почему в тот вечер 17 декабря 1995 году он был в плохом настроении.
Из этого треклятого телевизора сыпались кошмарные новости. Страшные для его бумажника и для состояний его друзей и заказчиков. Телевидение сообщало результаты выборов в Думу. «Наш дом – Россия», партия Черномырдина, потерпел сокрушительное поражение. Коммунисты Геннадия Зюганова утвердились как партия относительного большинства. Государственные телеканалы, первый и второй, организовали ночной эфир. Атмосфера была скверная, некоторые опросы, проведенные на выходе с избирательных участков, были неутешительны, хотя прогнозы социологов – увы, бессмысленно потраченные деньги – все еще давали:
«Наш дом – Россия» впереди. Иногда иметь слишком много денег вредно: получаешь бесполезные и даже опасные подарки. С каждой минутой становилось все яснее, что произошла катастрофа. Правительственная партия отчаянно боролась за второе место с Жириновским, отставая на десять корпусов от коммунистов. На четвертом месте «Яблоко» Явлинского. Гайдар и остальные «демократы» уже выбыли из борьбы. Партия Анпилова, коммунистов крайне левого толка, подбиралась совсем близко к пятипроцентному барьеру. Кошмар 1993 года повторялся, только в еще худшем варианте. Тогда виновницей разочарования стала партия Гайдара, «Выбор России», которой вся российская и большая часть западной печати сулила верную победу (некоторые пророчили фантастический результат в 40%). В действительности же она оказалась второй в голосовании по партийным спискам, далеко позади Владимира Жириновского. Тогда ночь предвкушаемого избирательного триумфа тоже закончилась конфузом и на экране мелькали растерянные лица президентских советников, изумленно таращившихся на электронное табло, которое, впрочем, Центральная избирательная комиссия вскоре отключила. В ту ночь показал себя во всей красе Юрий Карякин, бросивший в микрофон обвинение, которое с тех пор стало привычным для российских «демократов» по отношению к когда-то любимому ими народу: «Россия, ты одурела!»