— Почему именно я его куда-то дел?
Тетя криво усмехнулась:
— Будь честным, Аарне, и все будет хорошо. Ну, я понимаю, тебе были нужны деньги, что же еще делать, и ты его продал… Да?
— Я уже два раза сказал, что у меня нет никакой энциклопедии.
Тетя выпрямилась, отвернулась и села на диван. Поправив занавеску, она произнесла слегка изменившимся голосом:
— Старая дура… Я действительно была дурой… Я все еще надеялась и верила. Я надеялась до этой минуты. — Тетя приняла несколько театральную позу. — Теперь моя надежда угасла. Я надеялась три года. Я верила, что ты вырастешь настоящим мужчиной, джентльменом. Я бы все тебе отдала, всему бы научила…
Тетя закрыла лицо руками. Видны были только глаза — мокрые, остекленевшие. Молчание. На улице какая-то девчушка прыгала по лужам.
Неожиданно тетя вытерла глаза и засмеялась. Смех прозвучал фальшиво и неуместно. Даже жутковато. Она заговорила совсем другим тоном — легко и весело.
— Да, вот так-то. Мне Итти вчера рассказывала: был хороший мальчик, сын доктора Ральфберга, да, действительно, хороший. И одет хорошо, интеллигентный. Друг у него был, тоже очень симпатичный… — Время от времени она смотрела в окно. — Сейчас я об этом вспомнила… Смешно, да, ха-ха? Да, и он убил своего друга, кажется ножом, и запихал его в сточный колодец. Да, вот так она, эта жизнь, и идет… Конечно, ночи напролет он где-то шлялся, где уж его папочке смотреть… Папаша думал, что его сын будет писателем, ха-ха-ха…
Аарне почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Тетя опять стала удивительно серьезной.
— Для чего нам разговаривать, Аарне… Говорить тебе или стене — это одно и то же… Забери все, что у меня есть, но только не ври. Слышишь!
Ее голос стал громче, глаза засверкали.
— Слышишь! Забери все мое добро, унеси все, продай, но только не ври. Ты слышишь?
Тетя подошла к Аарне. Он встал. Тетя показалась ему совсем чужой.
— Я ничего не брал.
— Ты еще врешь, щенок?!
Аарне не двигался.
Тетя сжала зубы, побледнела. Сделав шаг к Аарне, она с бессознательной настойчивостью повторила:
— Ты врешь, щенок!
Ее рука поднялась для удара. Аарне схватил ее руку — она была холодной, дрожащей и бессильной. Тетя отвернулась и прошептала:
— Иди!
И еще раз:
— Иди!
Аарне не мог сделать ни шагу.
— Куда?
— Иди!
Тетя будто впала в транс. Она подошла к полке, вытащила целую кучу старых книг и нашла большую картонную коробку с надписью «Сигулда». На синей крышке красовалась несколько неуклюжая танцующая пара в красных с золотом костюмах. В коробке лежали конверты и бумага для писем. Тетя вынула один конверт и лист бумаги и, аккуратно положив коробку на место, села на диван.
— Я буду писать. Я буду писать твоей матери.
Это было сказано с гордой безнадежностью. Заскрипело перо. Всего лишь несколько строк — небрежно, дико.
Через минуту заклеенный и надписанный конверт опустился на стол перед Аарне.
— Пожалуйста, отнеси на почту.
Аарне встал и, не глядя на конверт, вышел из комнаты.
Андо и Индрека он встретил в кафе. Рядом с Индреком сидела незнакомая девушка с черными, как у цыганки, волосами.
— Познакомьтесь, — улыбнулся Индрек.
— Ингрид, — сказала девушка, протянув прохладную сильную руку.
— Аарне.
— Ингрид пишет стихи, — похвастался Индрек.
— Два поэта вместе — беда.
— Почему?
— Как-никак соперники, ругаться будете.
— О нет, мы не будем…
— Вы в этом уверены?
— Да, мы слишком разные.
Аарне посмотрел на них. Индрек беспечно улыбался. Прядь волос все время спадала ему на глаза. Несколько дней назад он написал стихотворение, начинавшееся такими претенциозными словами:
Ингрид была серьезной. Кто она? Как бы в ответ на эту мысль Индрек пояснил:
— Ингрид учится в седьмой школе.
— Вот как.
На столе был легкий беспорядок.
— Знаете, я, кажется, вылетаю из квартиры, — сказал Аарне.
Андо усмехнулся:
— Ничего удивительного…
Ингрид не поняла, ей пришлось объяснить.
— Это же очень интересный экземпляр — тетя Ида, — сказала Ингрид. — Вы могли бы о ней написать…
— Знаете, давайте говорить «ты». Хорошо? — предложил Индрек.
— Ладно. А… ты не мог бы это использовать?
Аарне кивнул в сторону Индрека: