С точки зрения психологии творчества это означает абсолютное авторское чувство героя, места, времени, всего происходящего в душе героя и вне его. Перечитайте рассказ о первом посещении Аарне дома Майи — и вы поверите в эту абсолютность авторского зрения, слуха и какой-то невероятной чуткости к происходящему — к каждой мелочи, не воспринимаемой обычным зрением и слухом.
Но дело не только в этом: на наших глазах мелочи соединяются, складываются в определенную конфигурацию — и перед нами вырисовываются во всем ужасе быт и нравы, а по существу философия, психология и политика «индивидуального дома». Жестокая и страшная в своей бездушной упорядоченности и насильственной пунктуальности удобств и услуг.
Никогда я не читал более ужасного разоблачения вежливости и порядка… А за этим, за всем за этим — и трагедия Майи и, как идея книги, необходимость изменения, обновления и утверждения новой морали и принципов. Правда, это у Унта идет более как необходимость отрицания старого без демонстративности торжества нового. Но только ли у Унта? И только ли от него это зависит?!
Я заговорил об ужасах индивидуального дома, хотя это был «светлый», а не «желтый дом тети Иды». Иными словами, с каким художественным тактом нащупывает Унт в совершенном внешнем различии общие родовые признаки и приметы! Эта обобщающая сила художественного мышления, раздвигая и расширяя материал, дает дополнительные «опоры» идее произведения.
Но я еще хотел бы привести пример абсолютного художественного чувства героя и материала, следствием чего является точная вписанность происходящего в окружающее при острой активности соотносящихся элементов.
Вот краткие сообщения Унта о погоде.
«Вечером опять пошел дождь. Всю ночь капли стучались в окно.
Но утро было ясным, и…»
И далее изумительное добавление:
«…и ленты в волосах первоклассниц не намокли».
Одним штрихом связать «равнодушную природу» с «душевным миром» героев, так изящно ввести нас в заботы и страхи первоклашек и их мам может только художник.
А как начат «Первый школьный день»!
«В этот день школа пахнет известью и краской, у всех загорелые лица и необыкновенно ясные глаза…»
И как все это просто сделано!..
Но, пожалуй, еще выразительнее сказано о конце этого дня:
«Потом списали расписание. Названия предметов были ужасно прозаичными. Пальцы с трудом держали ручку, буквы выходили кривыми. Но так бывает каждой осенью, даже если эта осень последняя».
Очень точное дополнение к «загорелым лицам и необыкновенно ясным глазам» первых строк. Так образовалась замкнутая в себе, законченная картина, каждый мазок которой вызывает глубокое доверие к автору.
Примеры подобной точности описаний и исключительной фиксированности переживаний героев во времени и пространстве можно найти на каждой странице.
Но художническая точность писателя, как уже отмечено, не является внешней: она несет в себе всю полноту идеи произведения — идеи острой, современной, политической. Ведь тетя Ида со своим рыжим котом ждет не дождется перемен. Она хочет «свободы». Она жадно слушает по ночам «Свободную Европу», «Голос Америки», Би-би-си. Ждет. Надеется. В свою очередь, надо думать, и «Свободная Европа» надеется на тетю Иду. В желтом домике притаилось нечто большее, чем старая утварь и рухлядь. Вот почему «бытовой роман» о рыжем коте, не переставая быть бытовым, становится острым политическим произведением. И Мати Унт великолепно провел оба плана романа, хотя, кажется, заботился только об одном: это было обеспечено органической сращенностью обеих сторон романа.
Чем же все-таки завершился конфликт с рыжим котом? Но прежде чем ответить на вопрос, надо сказать об идеале рыжего кота или тети Иды, что одно и то же. Так вот — рыжий кот хочет свободы. Но что таит это пленительное слово — свобода?! Чем оно светит для тети Иды?
Вот как автор передает острый разговор тетки со своим племянником. Тетя Ида высказалась до конца:
«— Свобода? — говорит она. — Свобода означает то, что ты мог бы сейчас быть хозяином хутора».
Вот вам и все. Когда тетя повторяла общее слово «свобода», оно еще могло светить и отсвечивать. Но коль скоро дело дошло до конкретизации, как говорят ученые, слово мгновенно померкло. В ответ Аарне только и мог удивиться: «— Что? Хозяином хутора?»