Белоснежная спокойная пелена резко сменилась воющим ветром, потемнело, над нами закружились колкие черные снежинки.
Граница?
Шаг. Еще шаг.
Шустрик без устали махал руками, а Маета упрямо лезла к нам.
И тут я заметила, что Шустрик постепенно начал таять. Ему же нельзя покидать границу, но если Шустрик отступит - мы пропадем.
На очередном рывке злобная бабка получила такой сильный удар, что отлетела далеко за пределы видимости. Шустрик обернулся к нам, он почти растаял, растерял угольки-глаза, и морковка грустно повисла на бесформенном лице.
Валя и Митя кинулись собирать оплывший снег и попытались слепить снеговика заново, но он все таял, превращаясь в блестящую лужицу.
Мальчишки кричали, плакали, собирали в ладошки холодную воду, и я никак не могла оттащить их от погибающего друга, и сама ревела, уткнувшись носом в курточку Милы.
- Спасибо, Шустрик! - крикнула я последнему снежному комочку.
Мальчишки беспомощно стояли над застывшей лужей, слезы на их щеках уже превратились в маленькие льдинки. Я рванула Митю за шиворот и неожиданно почувствовала непривычную легкость в руках.
- Мила!
Малышка растворилась, словно ее и не было. Я не могла понять, что происходит, металась на месте и в одно мгновение потеряла из виду ребят.
- Митя, Валя! Дети!
Вот теперь я ощутила настоящий животный ужас. В вихре черных снежинок возникла Маета. Бабка зло смотрела на меня горящими угольками глаз. Я заорала и кинулась к ней, пытаясь вцепиться в уродливую горбоносую рожу.
- Где мои дети?! Верни их, тварь!
Маета резко ударила меня в грудь, я отлетела назад и задохнулась болью.
- Вера! Вера! Очнитесь, хорошая моя!
Голос настойчиво звал, манил, притягивал добрыми нотками. Я с трудом проснулась, открыла глаза и увидела знакомое лицо.
- Дед Мороз?
- Вот уж не думал, что на него похож, - Мороз улыбнулся, потрогал мой лоб теплой ладонью. - Как вас зовут, моя хорошая?
- Вера.
- А фамилия?
- Зимнина.
- Вы понимаете, где находитесь?
Я огляделась и с удивлением обнаружила себя в больничной палате.
- А что случилось?
- Можно я скажу? - услышала знакомый голос, и надо мной склонился Андрей.
- Конечно, но долго не терзайте. Мы победили, теперь только отдых!
- Спасибо, Матвей Иванович, вы настоящий волшебник!
- Кто знает! - весело ответил тот, сунул руки в карманы белого халата и ушел.
- Андрей, что происходит? Как я тут оказалась?
- Ты не помнишь? - Андрей присел на кровать, осторожно взял мою руку, и только теперь я увидела, что почти вся обмотана бинтами.
- Скажи, - попросила я. - Сам скажи.
- Поезд по непонятным пока причинам сошел с рельсов. Ваш вагон оторвался от состава, свалился с насыпи и застрял среди деревьев. Верочка, - его голос сорвался, он сильнее сжал мою ладонь, - мы не могли добраться до вас несколько часов! Все, кто мог двигаться, до приезда спасателей искали выживших. Когда нашли ваше купе, почти полностью заваленное снегом, начали копать. Вас обнаружили в самом низу под снегом и ворохом одежды. От переохлаждения и травм ты впала в кому.
- А дети? - я дернулась. - Там было трое детей!
- Да, мальчики и девочка. Я сам доставал, это было так страшно, но они выжили. Врачи говорят, чудом. Вы трое боролись за жизнь с удивительным упорством.
Он ласково мне улыбнулся и нежно поцеловал в щеку.
- Там еще была их мама, - тихо напомнила я.
- Ей не повезло...
Я судорожно вздохнула, подавила рвущиеся наружу слезы и задала главный для меня сейчас вопрос:
- А что будет с детьми?
- Говорят, девочку заберет бабушка. Она уже приехала из Хабаровска. А мальчиков вернут в детский дом.
- Нет! - я рванулась, но тут же острая боль полоснула по груди. - Их нельзя бросать, Андрей, нельзя!
- Тише, Вера, лежи!
- Андрюш, - я не сдержалась, заревела, - умоляю, родной, хороший мой, помоги забрать детей, потерпи с разводом, прошу тебя! Как только усыновим, делай что хочешь, их нельзя бросать, Андрей!
- Тише, не плачь! - он наклонился и обнял меня, стараясь успокоить. - Не плачь, тебе нельзя волноваться. Если хочешь, мы их заберем, обещаю!
- Хочу, - всхлипнула я. - Очень хочу, Андрюш!
- Заберем! И знаешь, что, - он отстранился, я увидела в его взгляде давно забытую нежность, - давай начнем все сначала?
***
Митя заботливо поправил венок, а Валя в который раз поцеловал изображение матери на могильной плите. Мы постояли еще немного, прощаясь со Светланой и не сговариваясь, пошли к выходу. Я задержалась, чтобы сказать этой женщине нечто личное, такое, что не могла произнести при детях.
- Спасибо, милая, за сыновей. Я обещаю сделать все для того, чтобы они были счастливы и не потеряли связь с Милой. Спасибо!