Собиратель видел, как Лио и Дюк о чём-то разговаривают. Дверь в комнату девушки была открыта, и солнечный свет радостно пробивался в коридор. Лайн путался в ногах, умоляя людей поиграть с ним. Дюк говорил, что тут недалеко есть парк. Может, раздобыть где-нибудь фрисби, да порадовать пса? Только он, Лио и Лайн - это прогонит прочь злые мысли и вернёт сердцу радость.
Да, Ян так и поступит. Конечно, назойливые вопросы родятся вновь. Перед сном или на следующей неделе - не важно когда именно, важно, что жить без них собиратель не сможет. "В чём смысл жизни? - пытался разобраться Ян. - Каждый спрашивает, и у каждого свои догадки. Люди взрослеют, и периодически возвращаются к этому вопросу. Прятаться от него всё равно, что до старости бояться темноты. Со временем цели и смыслы меняются. Но ведь жить дальше как-то надо".
Вспомнились слова из хорошего приключенческого фильма. Один из "Победителей" сказал: "Встань и сражайся. Если битвы не миновать, не имеет значения, что за враг перед тобой. Не иди на компромиссы. Всё равно победителем выйдет только один из вас". Цитата полезная, спору нет. Подходит она и к случаю, если враг внутри тебя. Если он - твои собственные недостатки. Эгоизм, раздражительность, отсутствие смысла жизни - перечислять можно долго.
И всё-таки, в чём он? Как найти смысл существования и не лишиться при этом детской мечты, счастья, любви и самого главного - собственной души? Ведь некоторые добровольно отдают себя в рабство, лишь бы удовлетворить то, что они называют "смыслом жизни". И незаметно превращаются в фанатиков, слуг монстра, которого сами же и создали. Нет тюрьмы страшнее, чем собственное сознание.
Если глубоко копать, можно сойти с ума. Ян знал это, также как знал, что даже величайшие философы мира не ответят на главный вопрос. В чём смысл жизни? В любви? В счастье? В достижении поставленных целей? В служении человечеству?
В поисках ответа можешь уйти так далеко от реальности, что утратишь всякую способность мыслить. Да, рано или поздно каждый должен найти решение, но если оно покалечит саму жизнь, то о каком смысле тогда может идти речь?
"Тьфу, философские дебри и пучины болота мироздания!" - выругался Ян. Он видел проблему, и не знал, как с ней справиться. Эгоизм хорош, но только в определённых количествах. А если он зашкаливает, бороться бывает очень трудно.
Тем более, если не знаешь как.
Глава тридцать девятая
В тот день Ян ночевал дома. И правильно - нечего в сухой сезон по пустыне шастать. Лио переселилась к нему. Парень вначале сопротивлялся, говорил, что всё это ужасно глупо. Комната девушки ему понравилась, и собиратель не хотел, чтобы она лишалась такого великолепия.
– У меня крохотный серый домик, - говорил он, - в котором вечно рвутся корни, ломаются телевизоры, а в холодильнике нет ничего, кроме собачьих консервов. Чем такое жилище лучше твоей "гостиницы"?
– Глупенький, - отвечала ему Лио, - разве мне нужны технологии будущего, если я хочу жить с тобой? С любимым человеком можно поселиться хоть под землёй.
В тот же вечер Ян начал познавать минусы солнечной жизни. Лучи небесного светила раскалили крышу, и чердак превратился в духовку. Внизу было немного прохладнее, но всё равно, душно и жарко. Да и воздух в доме стоял какой-то затхлый, словно его позаимствовали из древнего сырого подвала. Но что-либо делать было поздно. Усталость и, одновременно, знание, что всё в порядке, усыпили Яна лучше любого снотворного. Лио принесла из "гостиницы" надувную кровать и устроилась рядом.
Следующие несколько дней напоминали безмятежное детство. Даже учёные и их "тесты на любовь" не мешали наслаждаться жизнью. Пару раз Яна и Лио заставляли отвечать на глупые вопросы (например, "Как вы относитесь к новой жизни?" или "Чем наши люди отличаются от ваших?"), а однажды заперли в небольшом лабиринте. Влюблённых на время разлучили, но они быстро отыскали друг друга. И тогда учёные, с серьёзными лицами, выпустили их на свободу.
В остальном, жизнь напоминала детство. Тут даже "школа" была. Она находилась в том же исследовательском центре, что и комната Лио. Дюк теперь появлялся редко, ссылаясь на неотложные дела в городе. Он привёл их в затемнённую комнату с экраном во всю стену, да познакомил с одним специалистом. Ян и Лио смотрели двухчасовые фильмы об устройстве вселенной, а затем беседовали на интересующие их темы. Специалист оказался хорошим рассказчиком, и, в отличие от учёных, объяснял всё не научными терминами, а самыми простыми словами. Именно благодаря ему, Ян узнал, что такое солнце и луна, как выглядит земля из космоса, как появилась вселенная и кто придумал механических животных. Также, он собственными глазами увидел, как жили древние, и какой была планета до войны.
После учёбы, Лио брала парня за руку, и вела в парк. Он начинался сразу же за кварталами из нижнего мира. По узенькой тропинке люди входили в лес. Это был настоящий лес, а не та поросль засохших коряг, которая возникает неподалёку от солнцеловителей. "Видели бы это наши любители природы, - думал Ян, - так навсегда бы прекратили споры насчёт тех жалких кустов. Эх, нам бы вниз такие деревья".
Как и у лимона в квартире родителей, все местные растения имели листья. Ян сорвал несколько травинок и попытался определить, светятся они или нет. Хотя, зачем им люминесцировать - солнца вокруг и так полно. Его лучи проникали даже сквозь кроны деревьев. Это делало воздух зеленоватым и живым.
Помимо дорожек, в парке был небольшой пруд и спортивная площадка. С площадкой всё ясно - там дети учёных гоняли мяч, а старики накачивали мышцы (говоря правду, настоящих стариков Ян здесь не видел. Дюк как-то упомянул, что люди могут дожить до восьмисот. Только на Земле они не остаются: повзрослевшего человека манят глубины космоса. А если к пятидесяти годам появляются морщины и отрастает живот, есть масса способов от этого избавиться. Цивилизация людей уже давно победила старение).
А вот пруд Яну понравился. В Сан-Прожекторе он любил бродить по набережной и глядеть на куда-то спешащую воду. В мокрый сезон, когда река поднималась, он гулял возле городского пруда и смотрел, как искрятся в воде огни небоскрёбов. Он любил такие прогулки (на одной из них он встретил Лио), но выдавались они не часто. В сезон дождей у собирателей много работы, а как только с неба начинает сыпаться первый пепел, река пересыхает. Удовольствия от шатания вокруг грязной лужи нет никакого.
Здешний же пруд не пересыхал никогда. Он был достаточно большим, чтобы в нём водились рыбы, и достаточно широким для лодочников. Повсюду кружили неизвестные Яну птицы. Все живые существа, которых он здесь видел (кроме Лайна), были органическими. Вообще, к механике тут относились чуть ли не враждебно: все технологии стоились на неизвестных внизу законах физики, а солнечный сок не использовался вообще.
Но Яна это мало волновало. Он просто наслаждался жизнью. Днём гулял вместе с Лио и учился, а по ночам лежал на теплой крыше и глядел на звёзды. Облаков в те дни было немного, поэтому зрелище открывалось фантастическое.
– Знаешь, Ли, - сказал он в одну из таких ночей. Девушка лежала рядом и тоже любовалась небом. - Если и есть для наших людей нечто невероятное, то это не солнце, как говорят в церкви, а звёзды. Почему у нас о них никто не слышал?
"Очень просто, - ответил Ян самому себе, - уж слишком они напоминают те маленькие фиговины, которые сваливаются на твой дом и приносят беду. Никто из наших не знает, что вырезанный кусок появляется в другом месте, вот и сочиняются всякие сказки о проклятии".
– А ты разве не помнишь сегодняшний фильм? - спросила Лио. - Там говорилось, что звёзды - это солнца. Только очень-очень далёкие. Миллиарды и миллиарды солнц. Что бы сказали в наше церкви, узнав, что светило не одно? Да им это просто не выгодно, вот мы и забыли о звёздах.
– Наверное… - согласился парень.
В общем, жизнь продолжалась. Не такой уж она была и плохой, чтобы тосковать по дому, но почему-то Ян грустил. Он прятал это чувство под радостью новых впечатлений, однако полностью избавиться от него не получалось. Тоска появлялась ночью, в момент, когда нужно было засыпать. Собиратель долго ворочался, не зная, как отвязаться от этой мерзости. Лио спала рядом, но будить её ради бессмысленного разговора было глупо. Вздыхая, Ян переворачивался на другой бок, и пытался понять, что же его так гложет.