В результате, спустя несколько дней ко мне вошли два врача и медсестра, наряженные как космонавты. Они выстроились в ряд и, не снимая защитных масок, объявили, что результаты теста позитивны. После этого меня отконвоировали в другое отделение. Работа этих врачей была закончена, и они больше ничего не могли добавить.
Предположительно я была инфицирована вирусом ВИЧ, что означало назначение специального режима. Единственное, о чем меня спросили, это какую больницу я предпочитаю, «Лейко» или «Евангелизмо», потому что там были специальные отделения для пациентов со СПИДом. Чтобы исключить возможность встречи со знакомыми в «Евангелизмо», я выбрала «Лейко». К счастью, в то время моей мамы в Афинах не было. Она работала директором школы на острове Эвиа. Отец, сам бывший школьный директор, рано вышел на пенсию из-за проблем с сердцем, но он никогда не вмешивался в мою личную жизнь.
Врачи больницы «Лейко» на самом деле уже были знакомы со СПИДом. Во-первых, они были одеты как медики, а не как космонавты, и не были так напуганы. Это очень ободряло. Но относительно назначенного мне лечения была непроницаемая стена молчания. Казалось, что врачи принадлежат к совершенно секретному обществу, куда могут быть приняты только посвященные лица. Но у меня был СПИД, и я должна была доверять им, если хотела выжить. Они так же подчеркнули, что будет лучше для меня, если я не стану ничего никому говорить.
После того как я оправилась от лихорадки, мы с Нико покинули больницу, вернулись домой и попытались собраться с мыслями. В то время Нико был совершенно ошеломлен. Любопытно, но его реакция была совершенно такая же, как моя в 1985-м. Он был опустошен и очень страдал, но не винил меня ни одной секунды. Но, все же, было одно маленькое отличие. Его тест на антитела дал отрицательные результаты. Он дважды повторял тест, и оба раза результаты были отрицательными. «Не трать зря время, я читала, что вирус не может передаваться от женщины к мужчине», – сказала я ему. Несмотря на невыносимые затруднения, Нико еще некоторое время оставался со мной.
Мои славные врачи сообщили, что я достигла финальной стадии СПИДа. Я была инфицирована уже на протяжении десяти лет, и количество клеток Т4 снизилось до 26 – в соответствии с чем я уже должна была быть мертва. Мне сказали, что слишком позднее обращение к врачу привело к необратимому развитию болезни. Они понимали все! В конце концов, я должна была даже принести извинения. Мне могли предложить только небольшое продление жизни за счет приема АЗТ, за что я их поблагодарила. В газете я попросила дать мне отпуск на полтора месяца, чтобы все обдумать.
Моя семья все еще ничего не подозревала. На работе же слухи разнеслись почти мгновенно через журналистскую ассоциацию EDOEAP. Я не уверена, согласуется ли с нравственными нормами то, что разглашение этих фактов было разрешено, но, в конечном счете, это сыграло свою положительную роль. Я спровоцировала это тем, что попросила такой длительный отпуск, и вскоре секретарь вызвал меня к Ставросу Психарису, директору газеты, пригласив зайти в его офис, когда я смогу. На следующие день, когда я пришла, он уже все знал. Он ни о чем меня не спрашивал, только сообщил, что я прекрасно выгляжу, что беспокоиться не о чем, я могу не выходить на работу столько, сколько будет нужно, но при этом буду получать свою зарплату. Я не стала возвращаться до конца отпуска, потому что мне на самом деле нужно было время, чтобы оправиться от последних сообщений из больницы «Лейко». Фактически я вернулась в офис, чтобы получить ту поддержку, в которой я нуждалась. Хранить секрет от домашних можно было бесконечно. В конце концов, все оказалось не так ужасно, казалось, я полностью восстановилась.
Возвращаясь к настоящему, хочется задать вопрос:
Что же на самом деле было диагностировано, что заставило врачей считать, что у меня СПИД? Врачи сказали, что это был низкий уровень клеток Т4, пневмоцистная пневмония и позитивный анализ на ВИЧ – они понятия не имели, что анализ был позитивным и за десять лет до того. Для меня это имело смысл.
В то время я не сомневалась в информации, которую находила о своей болезни. Сведения, которые я узнавала от доктора Т. К., профессора университета, и все, что я читала в Интернете, казалось, прямо описывают мой случай. В 1985-м мне делали ELISA – тест, а в 1995-м его повторили для образца крови, присланного из Афинского Медицинского Центра. После этого тест Вестерн Блот подтвердил результаты для образца крови из больницы «Лейко». При помощи этих тестов определялся СПИД, значит, я была на правильном пути.