– Спасибо, пап. Я подумаю. Я знаю, что он любит рискованные сделки, но именно с ним я приобрёл имя и стал востребованным. И смог достойно заработать.
– Тебе пора переходить на другой уровень. Поразмысли над этим.
Отец ушёл, а я задумался. Да, возможно он прав. Новая работа, всё новое. Может и с Кирой получится помириться? В этой новой жизни?
Но, кажется, не только у меня намечался новый этап.
Мать с отцом навещали меня. Мать чаще, отец реже. Они предпочитали доверять в вопросах лечения и ухода профессионалам.
И я видел, что в доме явно не всё в порядке.
Я наблюдал это каждый день. Раздражение и равнодушие отца. Горечь и боль матери.
И слышал скандалы.
Как я мог раньше этого не видеть? Этих больных отношений, сохраняемых ради видимости? Как можно было не заметить вот это вот - то, что прямо перед глазами?
Дело явно клонилось к разводу.
Этот скандал был другим.
Я уже выздоровел настолько, что спокойно ходил по дому - только уставал. И в этот раз я присел отдохнуть на кухне. Отдышаться, выпить воды.
Они не заметили меня. Или им было всё равно. Но эти упрёки отличались от большинства одинаковых привычных фраз, которые оба уже пропускали мимо ушей.
– Я не могу больше это терпеть! - мать, сквозь сжатые зубы, - Надоело! Вся моя жизнь - это бесконечное закрывание глаз на твои измены!
Они никогда раньше так откровенно не говорили.
– Да-да, я понял. А не уходила ты от меня, потому что такая вся из себя великодушная, - отец, скучающим тоном.
– Потому что любила тебя. И потому что у нас сын. Семья! Если тебе понятно это слово.
– Семья - это искренность. Помощь. Поддержка. Я понимаю, что такое семья. И, если бы ты ушла, не стал бы тебя обделять.
– Почему тогда сам не ушёл???
– А зачем? Мне было удобно. - отец пожал плечами.
– Удобно? Я всё терпела ради того, чтобы тебе было - удобно? Но теперь всё. Моё терпение кончилось! Я ухожу от тебя!
– Моё тоже. Тем более, что моя любовница беременна и моему ребенку нужен отец и официальная фамилия. Так что мы разводимся, дорогая.
– Ч-что?
Глава 61
Макс
Мама побледнела, её рука непроизвольно потянулась к горлу. Я видел это, потому что на последних словах отца поднялся и стал в дверях. Они не заметили меня, продолжая разговор.
– У тебя… что? Ребёнок?
– Да, у меня будет ребёнок. Зачем переспрашивать? Кажется, я достаточно ясно выразился.
– В то время как я терпела всё ради семьи! Не стала рожать ещё детей - потому что ты не хотел! Проглатывала твои унижения! Отказалась от карьеры - всё ради идеальной семьи! А ты…
– Не начинай! Ты сама этого хотела! Ты жила на всём готовом и ни дня не работала! Ради той жизни, которую я тебе предоставил, можно и потерпеть. А я мужчина. Я работаю. Пашу целыми днями и мне необходим отдых! А ты… а с тобой я скован цепями! То не так, это не этак! Приличия, правила, церемонии! Надоело! Устал! Так что могу позволить себе отдохнуть. По поводу раздела имущества с тобой свяжется с мой адвокат. Дом, - он пренебрежительно огляделся, - этот… этот музей оставлю тебе. А сам буду жить в нормальной современной квартире. Деньгами не обижу. Но видеть тебя не хочу.
– Папа! - предостерегающие сказал я и шагнул вперёд.
– Не лезь в наш разговор. Мы сами разберёмся.
– Уйди, Макс. Это наше с твоим отцом дело.
– Я не хочу слышать ни единого плохого слова в адрес своей матери!
– Я сказал только правду, сын. Когда-нибудь ты меня поймёшь!
– Не хочу этого понимать. Так нельзя! Нужно уважать женщину, с которой живёшь!
– Как ты уважал свою жену? - брови отца приподняты, на лице ухмылка.
Непроизвольно сжимаю кулаки. Стискиваю челюсти. Я никогда не относился к Кире так, как отец к матери, но сейчас он ударил по-больному. И мне хочется ударить его в ответ! Но он уже уходит. И, оборачиваясь, говорит:
– Подумай, сынок, о своём поведении. А потом осуждай других.
Он круто разворачивается и исчезает за дверью. Мать оседает на диван, неподвижно глядя перед собой. Губы её шевелятся, как будто она что-то беззвучно повторяет.
– Столько лет… столько лет! - различаю еле слышный шёпот.
Я не знаю, что делать. Могу только обнять, прижать к себе. Но моя несгибаемая и сильная мать поддаётся лишь на несколько секунд. Расслабляется, прижимается ко мне, словно ищет утешения - и опять становится невозмутимой и строгой. Отстраняется.