Дом все сильнее врастал своими кирпичными стенами в землю, страстно, глухо, молча, противясь всем нововведениям. Их было пока немного — новый современный гараж с автоматическими воротами, новая яркая парковая подсветка вместо старых фонарей, новое здание гостевого дома под красной черепичной крышей в глубине парка.
При самом первом хозяине этой тогда еще правительственной госдачи — бывшем министре тяжелого и среднего машиностроения генерале Судакове — этого гостевого дома и в помине-то не было. Дом этот выстроил его единственный внук Константин Ираклиевич Абаканов-Судаков уже для своих детей, для будущих внуков, потому что старый дом при всем его просторе становился уже тесен. А потом эта бывшая госдача была успешно выкуплена из спецфонда и обращена в собственность. На месте старого дома задумано было возвести современную комфортабельную европейскую виллу. Но смерть Константина Ираклиевича положила конец всем планам. И старый дом получил отсрочку.
Порыв ветра швырнул первую пригоршню колючих льдинок в освещенные окна первого этажа. Здесь всегда, при всех хозяевах, размещалась большая гостиная. Пялились со стен чучела охотничьих трофеев: головы лосей, кабанов, косуль, горных баранов — архаров, оленей. Над
Пылающим камином скалилась голова медведя, изъеденная молью. Ее давно пора было убрать на чердак, она портила весь вид, но ее берегли. Этот трофей был, пожалуй, единственной вещью, привезенной в этот дом с другой госдачи, некогда принадлежавшей зятю бывшего министре Судакова — генералу Ираклию Абаканову. Но еще в 54-м госдачу с треском отобрали. А охотничий трофей остался. В доме все, от мала до велика, знали, что этого медведя в 1949 году поднял из берлоги и собственноручно подстрелил дед Ираклий из презентованного ему самим генералом Эйзенхауэром охотничьего ружья. Возле камина стояло кожаное кресло, а в нем дремал старый, до безобразия жирный, раскормленный кот. В этом доме у него не было особых привязанностей. Но не было и врагов, кроме одного. Сквозь дрему кот нет-нет, да и прислушивался чутким ухом, не скрипнет ли лестница наверху, не спустится ли враг из своей комнаты сюда, в гостиную.
Старый кот помнил время, когда его врага привезли в этот дом совсем еще маленьким мальчиком — шкодливым и сопливым. А теперь это был шестнадцатилетний акселерат, патологически ненавидевший кошек по причине аллергии. В его присутствии кот остро опасался и за свой пышный хвост, и за толстый загривок. Он знал: сейчас его враг наверху и совсем не в своей комнате, а в спальне своей родной сестры Ирины, с которой они были близнецами. И точно — на втором этаже было освещено только одно окно. Шестнадцатилетний Федор Абаканов — враг кота и тот самый парень, что указал Колосову путь наверх, в мансарду третьего этажа, сидел в комнате своей сестры Ирины. Она еще не вернулась из колледжа. А он в этот День в колледж не поехал, придумав себе простуду и кашель.
Спальню сестры с самого детства он любил больше своей по многим причинам. Здесь все было лучше, чем у него, гораздо привлекательнее, заманчивее. Например, вот этот шкаф — Иркина кладовая, забитая ее барахлом: свитерами, платьями, топами, юбками, джинсами, куртками, туфлями, бельем. Однажды отец (тогда еще живой, полный сил) застукал его, Федора, здесь и… Это было полтора года назад. И с тех пор Федор старался быть предельно осторожным. Отец умер, и вроде бы некому стало устраивать по этому поводу скандалы, но осторожность уже стала второй натурой Федора, превратившись в привычку.
Федор поднялся с постели сестры, на которой лежал, подошел к двери, открыл, выглянул — темно на всем этаже, внизу свет — в гостиной, в столовой, в холле, на кухне. Вот раздался телефонный звонок. Мать Варвара Петровна взяла на кухне трубку. Кто ей звонит? Наверняка какая-нибудь подруга. Что же, в доме немало новостей, которые безотлагательно следует обсудить с подругой по телефону.
Федор плотно прикрыл дверь, припер ее креслом. Затем подошел к шкафу, раздвинул его створки и рывком сдернул с себя белый шерстяной свитер. Расстегнул джинсы, содрал их энергично вместе с плавками и носками. Совершенно голый он стоял перед шкафом, точно перед сокровищницей, потом повернулся к зеркалу сестры. Внимательно, придирчиво, очень критично разглядывал себя, поворачиваясь то спиной, то боком. Ничего, скоро ему исполнится восемнадцать лет. И он станет сам хозяином своей судьбы, своего тела — станет хозяином самого себя. Нет-нет, конечно же, хозяйкой. Эта операция… Она не так уж и сложна и совсем не опасна. Сколько людей уже благополучно прошли через это. И он пройдет и разом покончит с тем, что его гробит, что мешает ему жить, как он хочет, как должен.