«Сейчас мне больше так не кажется, я знаю, что нет никаких роботов, похожих на людей…»
«Виталий Сергеевич один может мне помочь. Он добрый, ему можно верить».
«Виталий Сергеевич сказал, что я заболела».
«Я заболела…»
«Мне казалось, что город захватили роботы, потому что я заболела!»
Удивительный момент — момент восстановления логики! Только что мысли существовали сами по себе, отдельно друг от друга, как вращаются шестеренки, не захватившие одна другую зубцами. И вот произошло сцепление! Шестеренка стала вращать шестеренку! Мысль-причина стала управлять мыслью-следствием!
«Мне казалось, что город захватили роботы, потому что я заболела!»
Колоссальное открытие, равное по масштабам озарениям Архимеда или Ньютона! Обычно мы этой механики не замечаем, логика автоматизировалась и опустилась в подсознание. А Вера чувствовала, ясно чувствовала вращение мыслей-шестеренок, с восторгом чувствовала, как одна властно вращает другую, противопоставляя хаосу порядок! Причина и следствие! На этом все держится, и оказывается, на причине и следствии!
«Мне казалось, что город захватили роботы, потому что я заболела!»
«Меня привезли сюда, потому что я заболела!»
«Меня привезли сюда, потому что я заболела, значит, это больница!»
Логика, всюду логика!
Вера так устала, что должна была передохнуть. Еще неупорядоченные мысли мельтешили как хотели, но она не обращала на них внимания, а уже упорядоченные включенные в цепь причин и следствий, застыли в ожидании новой работы.
Вера отдохнула и принялась снова.
«Мне казалось, что город захватили роботы, потому что я заболела!»
«Я заболела, и меня привезли в больницу».
«Я лежу в больнице, и меня лечат».
«Виталий Сергеевич меня лечит, значит, он врач!»
«Мне больше не кажется, что город захватили роботы, потому что Виталий Сергеевич меня вылечил!»
«Виталий Сергеевич такой молодой и такой умный, потому что меня вылечил».
Как хорошо жить в царстве логики!
Но снова пришлось отдохнуть, а то так устала от тяжелой работы, что и задышала чаще, и почувствовала, как сердце бьется около горла.
Полежала без мыслей, отдышалась. И принялась снова.
«Мне казалось, что город захватили роботы, потому что я заболела. Все логично: причина и следствие».
«Я заболела, потому что мне казалось, что город захватили роботы. Тоже причина и следствие!»
«Так что же сначала? Сначала заболела, или сначала начало казаться?! Где причина, а где следствие?!»
Только что восстановившаяся логика дала перекос. Шестеренки еще не расцепились, но вращались с натугой: каждая хотела быть главной, задавать вращение, а не подчиняться. Неужели снова вернется хаос?
«Я заболела, потому начало казаться. Или наоборот? Начало казаться, и потому заболела. Надо думать, Вера! Надо думать!»
Никогда раньше Вера не обращалась мысленно к себе самой. Но сейчас такое самопонукание помогло сосредоточиться.
«Может от болезни начать казаться? Значит, может! А может начать казаться здоровому? Не может!
Значит, верная мысль первая: мне казалось, что город захватили роботы, потому что я заболела».
Логика была еще раз восстановлена, и была посрамлена хитрая псевдологика, попытавшаяся обманом пролезть в мир восстановившихся здоровых мыслей. Но какого усилия это потребовало! Снова нужно было отдышаться.
В палате было довольно светло: свет из окон от белой ночи, свет из коридора через дверной проем. В проеме, запрокинув голову, дремала дежурная сестра. Как ее зовут, Вера не знала. Сквозь хаос болезни она сумела разобрать имена только двух медсестер — Маргариты Львовны и Екатерины Николаевны. А эта какая-то другая. На других кроватях лежали женщины. Больные, как теперь понимала Вера. Много их. Значит, не с ней одной такое, значит, это довольно частая болезнь, когда начинает неправильно казаться! (Эти мысли — логичные, правильные — текли без усилий, сами собой, так что Вера и не замечала, что может уже логично думать не только вся напрягаясь, преодолевая хаос, но и естественно, непринужденно, автоматически.)
Вдруг закричала женщина в углу у окна. Сестра встрепенулась, вскочила, подбежала к кричащей.
— Что ты? Что ты, милая?
Та кричала и билась в судорогах.
Села на кровати другая больная, заголосила:
— Чего кричишь? Совести нет? Спать мешаешь, хулиганка!
Вбежала еще одна сестра, послышались из угла быстрые реплики:
— Зубы разжать… Под голову…
Женщина продолжала однотонно кричать. Без слов, потому особенно жутко.