В ординаторской все еще толпились сестры и санитарки, Капитолина все еще громыхала. Виталий протиснулся к своему столу, Маргарита Львовна поспешно уступила ему его место, он сел и попытался читать журнал наблюдений за больными — сплошная журналистика кругом! — куда дежурные сестры записывают все, что они заметили примечательного. Воспитательных пассажей своей заведующей Виталий старался не слушать, потому что заранее знал, чем кончится: Капитолина отбушует и побежит по начальству заминать дело — не потому, что ей жалко провинившихся, а чтобы не отобрали у отделения знамени, которое после долгих волнений и происков Капитолины Харитоновны, наконец, присудили в прошлом году. Виталию было все равно, есть у них знамя или нет: даже меньше чем все равно, потому что на знамени было написано: «Бригаде отличного обслуживания», — что вполне уместно в магазине или в столовой, но как-то не звучит в больнице, так что многие из посетителей, те кто поинтеллигентнее, читали и улыбались. А выговоры дать надо было бы, особенно Доре: и ленива, и лжива, и с больными груба, но Капитолина ради знамени с этой неуместной надписью будет Дору покрывать, поэтому Виталий и злился заранее.
Наконец, Капитолина отпустила персонал, вытерла взмокший лоб и велела принести чаю. Люда, тоже врач отделения, по обыкновению опоздавшая и довольная, что по случаю затянувшейся пятиминутки ее опоздание осталось незамеченным, поправляла в комнате Анжеллы Степановны прическу.
— Нет, все-таки какая дура, эта Маргарита Львовна! И ведь старая сестра, опытная, должна понимать, — Капитолина постепенно остывала и говорила уже по инерции: сразу не могла остановиться, как тяжелогруженый поезд. — «Ничего не случилось»! И таким тоном это сказала. Совсем обнаглели! Скоро мы здесь будем не нужны! Маргарита Львовна будет сама лечение назначать.
— Капитолина Харитоновна, да как все вышло-то? — Люда вошла, наконец, причесанная и вся в азарте любопытства. — Расскажите, не томите!
— Просто чистая случайность, что мы их застали! Вчера на восьмом затяжная кома, Елена Николаевна, конечно, осталась, ну и я с ней. В общем, только в третьем часу ночи больной стал в себя приходить. Ну, я тогда и решила пойти поспать здесь, на диване. Прошла через третье — там на надзорке сестра спит, через наше — Антонина Васильевна храпит, а Дора до того обнаглела, что здесь, в ординаторской, разлеглась на диване! Ну уж тогда я решила по всей больнице пройти. Еще на пятом застала. А в первое когда стала дверь открывать, слышу, переполох в коридоре, вошла, а Нина Павловна, сестра есть такая, босиком от меня бежит.
Капитолина Харитоновна еще посетовала и ушла.
— К начальству побежала, — решила Люда. — Вот человек: хлебом не корми, дай около начальства повертеться. Сама устроила переполох — а теперь замазывать. Кто ее просил ночью по больнице шастать?
Дверь приоткрылась, осторожно заглянула Маргарита Львовна.
— Капитолины Харитоновны нет? Я уж боюсь на глаза показываться. Нет, правда, что я такого сказала? Ведь действительно ничего не случилось.
Не то что лицо — вся толстая фигура Маргариты Львовны выражала печальное недоумение. Но Виталия наивность престарелой Маргариты Львовны только раздражала.
— Капитолина Харитоновна покричала, а сейчас пошла к главному просить, чтобы не давал выговоров. И совершенно напрасно. Я бы на ее месте говорил вполголоса, но настаивал бы, чтобы вынесли строгие выговоры, а при повторении кого-нибудь уволили, наконец.
— Извините, Виталий Сергеевич, я не знала, что вы так непримиримы.
— Совершенно непримирим, учтите это, пожалуйста.
Маргарита Львовна обиженно исчезла.
— Чего ты на нее напустился? — удивилась Люда. — Все равно ночью спали и будут спать.
Виталий не стал спорить.
С утра как всегда ждала масса раздражающих мелких дел: написать две доверенности, заполнить карточку на выписавшуюся больную, дать сведения в справочное. На многих отделениях это делали старшие сестры, но Анжелла Степановна так себя поставила, что к ней за этим и не решались обращаться.
Капитолина Харитоновна вернулась торжествующая:
— Ну вот, отстояла я наших, решили и ограничиться разбором в отделении. А мы уже разобрали, правда? Правда! А зачем нам выговоры — только показатели портить!.. Ой, ребята, что делается!
При последнем возгласе Люда встрепенулась: возглас этот означал, что Капитолина узнала новость!
— А что такое?
— Да нет, ничего.
— Я же по лицу вашему вижу, Капитолина Харитоновна! Не томите!
— Нет-нет, ничего. И нельзя разглашать.
— Ну вот: и ничего, и разглашать нельзя. А уж, небось, вся больница гудит.