Все молчали.
Почему ничего не говорит дядя Ваня? Хоть бы покричал на Азата!
Пленный немец своими серыми глазами глядел на мальчика с упреком.
И тогда Азат ясно понял: нет ему прощения. И не будет.
— В конце концов, Рыжий облегчил нашу задачу, — проговорила Оксана, точно не замечая состояния Азата. —
Теперь незачем наводить справки, отпали все сомнения. Он сам себе вынес приговор. Из нашего леса никто легко не уходит.
Азат ожил. Будто тяжкий груз свалился с его плеч. Командир отряда по телефону вызвала начальника штаба.
— Предупредите все посты и секреты, — проговорила Оксана спокойно, — особенно северный пост. Сбежал Рыжий. Скорее всего, беглец направится на север, в сторону дороги, по которой его привели сюда.
Она провела ладонью по волосам, зачесанным назад, сняла с пояса тяжелую кобуру с трофейным немецким пистолетом.
— Отправляйтесь-ка, Иван Иванович, с немцем к себе, — устало проговорила она. — Там, кстати, освободилась постель для Отто. Байгужин пока останется возле телефона. Мне тоже, пожалуй, надо вздремнуть. Будешь дежурить! — приказала она Азату. — Вот тебе часы. Ровно через два часа разбудишь. Не уснешь?
— Нет. Теперь ни за что! Уже засыпая, Оксана сказала:
— Твой Рыжий нынче встретит последнюю зарю в своей жизни.
Она быстро уснула и, конечно, не слышала, как Азат вслух сказал себе:
— Я такой виноватый…
Он чувствовал себя очень скверно. «Пусть только представится случай, я оправдаюсь перед всем отрядом, — думал Азат, — и перед мальчишками». Азат хорошо понимал, что после этой ночи вряд ли Микола Федорович станет хлебать с ним из одного котелка. Ведь Микола Федорович не признавал человеческих слабостей. Лишь Миша, может быть, по своей доброте постарается как-то обелить его.
Телефон не звонил. «Неужели упустят?» — тревожился мальчишка.
В этот трудный час, когда некому было излить душу, он невольно вспомнил Маринку. Ему верилось, что они рано или поздно встретятся. Ей можно будет рассказать, как он страдал, упустив фашиста. Она поймет его, но не оправдает. Она такая же суровая, как и Микола Федорович.
А вот мать оправдала бы. Она сказала бы, что мальчик устал, что уставшим мальчикам не надо доверять карабин и тем более пленного фашиста…
Подступившая к сердцу волна нежности наполнила глаза слезами. Азат быстро смахнул их.
Он вспомнил, как мать перед сном рассказывала ему сказки. В тех сказках мальчишки несли людям добро. Они находили, например, клад или выручали людей из беды.
Ведь мальчишки все-все могут, если только захотят. Все мальчишки, кроме Азата. Он не выполнил своего воинского долга.
Азат взглянул на циферблат и встрепенулся: пора будить командира.
— Звонка не было? — спросила она, сладко-пресладко зевая.
— Нет.
— Ну что ж, будем ждать.
Оксана не проявляла, большого беспокойства, видимо, очень верила своим постам и секретам.
— Он непременно пойдет на север по знакомой ему дорожке, — вслух размышляла она. — Рыжий побоится заблудиться в чащобе.
Взглянув на покрасневшие от усталости глаза мальчишки, она сказала:
— Ложись на мое место. Дежурство твое окончилось. У него не осталось силенок даже на то, чтобы подняться. Как сидел, так и уснул, уронив голову на грудь.
Сколько времени он проспал? Часа два, если не больше. Проснулся он от громкого разговора.
— А как быть с мальчишками? — спрашивал Артист. — Их тоже построить?
— Если я сказала — выстроить весь отряд, то имела в виду и их.
— Может, не стоит? — колебался Артист. — Все же дети… Вы бы, например, взяли своего сына?
Долго она не отвечала ему, наверно, размышляла.
— И сына своего взяла бы, если бы он был, — с горечью сказала Оксана. — Мальчишкам надо знать очень многое в этом мире. По земле ходят не только добрые, но и злые люди, не только друзья, но и враги. Чем раньше ребята сделают такое открытие для себя, тем лучше.
…На небольшой полянке выстроился весь отряд. И в том строю на левом фланге находились, мальчишки.
Пока дядя Ваня очень тщательно, олово за слово, переводил Рыжему приговор партизанского трибунала, Азат стоял, опустив голову.
— Боишься глянуть на Рыжего? — вдруг тихим шепотом спросил Микола Федорович.
Азат поднял голову.
Вот таким он запомнил Рыжего в его последние минуты: фашист был белее той березы, возле которой он стоял, чуть пошатываясь. А когда человек делается белее березы, то он уже перестает быть живым существом.
ПОКА ВОДА КИПИТ В КОТЕЛКЕ