— Тиу-ти, тиу-ти, — быстро-быстро запел Азат.
Тут у него соперников не оказалось. Другие смогли подражать лишь ворону или кукушке.
— Что за птица? — спросил начальник разведки. — Зорянка, что ли?
— Точно, отгадали! — обрадовался Азат. — Она раньше всех просыпается. Даже раньше трубача.
Начальник разведки и на этот раз не сказал ребятам, на ком остановил свой выбор. Мальчишки волновались: каждый из них хотел быть избранным. Мишка-поварёнок быстрее всех взбирался на дерево, Микола Фёдорович лучше всех освоил технику скифов, а в сигнализации на первое место вышел Азат. Кого же возьмёт начальник разведки?
— Теперь я раскрою вам военную тайну. Завтра начинаем боевую операцию, — сказал Артист. — Вы пойдёте со мной в район Красного моста, и там я окончательно решу, кого из вас пустить первым… Высота моста сорок метров. На мосту миномёты. И свора собак. Все подступы пристреляны. Не струсите?
— Нет, — сказал Микола Фёдорович.
— С нами будет весь отряд, чего же бояться? — Мишка пожал плечами.
— Не страшно. Теперь мы всё знаем о Красном мосте, — отозвался Азат.
— Нет, ещё не всё. Наше командование пыталось разбомбить его — ничего не получилось. Идею подкопа пришлось отложить — долгая история. По реке плот со взрывчаткой пускали, но противник перехватил его. И вот остался один-единственный выход — отбить мост с суши и взорвать.
ВЕРБЫ И ФИАЛКИ— Ну и гонял нас командир! — не то восторгался, не то жаловался Титов. — Раз двадцать штурмовали берег. Теперь я с закрытыми глазами смогу пойти на Красный мост.
— Да тише ты!. — прикрикнул на него Артист. — Итак, рядовой Байгужин, повтори приказание…
— Еще до рассвета я перехожу водный рубеж, — бойко стал докладывать Азат. — Незаметно выхожу на берег. Моя задача: быстро взобраться на высокий дуб, что растет у самого берега, и там оставаться до начала штурма. Если противник ничего не изменил в боевых порядках, я подаю сигнал…
— Постой, постой, — перебил его Артист. — А что в это время должно происходить у противника?
— Они обязаны завтракать в шесть ноль-ноль. Когда все направляются на кухню, в боевых порядках остается небольшая охрана: солдат и пулеметчик.
— Что должно происходить в это время на самом мосту?
— Солдат будет кормить овчарку.
— Ясно. Продолжай дальше.
— Если все будет так, как надо, я подаю сигнал.
— Какой?
— Тиу-ти, тиу-ти, ти-ти-ти-тиу…
— Понятно.
— Если случится что-то непредвиденное — появятся танки или вне расписания воинский эшелон, я выпускаю красную ракету. Значит, отбой…
— Если тебя сейчас вызовет командир Оксана Белокурая, не собьешься?
— Нет, ночью разбудите — все равно не собьюсь.
Убедившись в том, что юный партизан отлично понимает боевую задачу, начальник разведки оставил его в покое.
Перед боем партизаны отдыхали и тихо переговаривались.
— Как я узнал, что части противника сменились? — объяснял кому-то Махмуд Загидуллин. — Почерк у радистов стал другой.
В другом месте вниманием слушателей завладел Сидоренко.
Моему напарнику было приказано громко стонать, — рассказывал Сидоренко о ночной вылазке. — Он и выл как помешанный. Немцы, конечно, сразу клюнули. «Погодить надо, — говорю я ребятам. — Пропустим их — и за ними». Так и сделали. Пропустили и ползем следом. Они приняли нас за своих. Одного мы убрали, а второго захватили в плен…
— Проход на водопой закрыт лишь «ежом», — утверждал Титов. — Мы это место хорошо разведали, найду его хоть с закрытыми глазами.
Мальчишки тихонько приткнулись к кустарникам.
Время от времени слышался негромкий голос Артиста. Он докладывал о взрывчатке и других боевых припасах, о каких-то нахальных минах говорил. «Разве бывают нахальные мины?» — с удивлением подумал Азат.
Немец Отто, из-за которого Азат в свое время ушел из командирского блиндажа, устроился под вербами, недалеко от мальчишек.
Партизаны отдыхали перед решающим броском. Они сидели и лежали на земле. Хотя не совсем правильно сказать — на земле. Они лежали на цветах и на траве.
Партизаны последний раз перед боем, а может и перед смертью глядели друг на друга, любовались зелеными вербами, красивыми фиалками и спокойным голубым небом.
Азат услышал гневный голос Оксаны. Командир разносила старшину, который запаздывал с ужином.
— Я мало требую с вас, вот что! — сказала Оксана, немного поостыв.
И все вдруг почувствовали, что она действительно мало требует с них и что они бесконечно виноваты перед ней.