После подобного приказания Азату положено было рвануться в хозвзвод, который стоял рядом с госпиталем. Но он не спешил, шел спокойно. Его охватили сомнения. До появления комиссара никто не стоял между командиром и ее адъютантом, так, во всяком случае, Азату Байгужину казалось. Кто знает, как будет теперь? Вдруг комиссар отстранит его, Байгужина, и сам сделается незаменимым другом и товарищем командира. В истории такие вещи случались.
Старшину Сундукова не так-то просто было разыскать, он всему лесу хозяин. Наконец, обнаружив его в кузнице, Байгужин со спокойной совестью вернулся в госпиталь. После контузии он все еще числился в команде выздоравливающих.
Азат очень нуждался в дружеском сочувствии. Ему обязательно хотелось рассказать друзьям о том, как неудачно состоялось у него знакомство с новым комиссаром.
Мишку-поваренка Азат не застал на месте, а Микола Федорович не стал его слушать. Помощник фельдшера разрывался на части: на его попечении был весь госпиталь. Это понимать надо!
«Чего же мне посоветует Микола, ежели он не слушал
нашего разговора с комиссаром и в глаза его не видел?» — рассуждал Азат Байгужин. И решил пока отсыпаться. Голова уже сама валилась на грудь.
Положив под голову вместо подушки вещевой мешок, обняв карабин, Азат закрыл глаза и через миг спал уже крепким сном.
Проспал он весь день и всю ночь. Пожалуй, спал бы еще, если бы вокруг He поднялась суматоха.
Азат открыл глаза и ошалело глядел на людей Сундукова, явившихся с двумя самодельными носилками. Партизаны бережно опустили на землю носилки. Байгужин, расталкивая молчаливый круг, протиснулся вперед.
На одних носилках лежал незнакомый старик с бородой торчком. Он тихо постанывал.
— Восемь пулевых ран! — покачал головой Иван Иванович. — Три из них сквозные… Сволочи!
Последнее слово явно относилось к фашистам или к их холуям-полицаям, либо к тайной полевой жандармерии.
После того как фельдшер безнадежно махнул рукой, всем стало ясно — бородач не жилец на этом свете.
— Кто он? — шепотом спросил Азат у старшины.
— Председатель «Третьего Интернационала»! Вез продовольствие к нам в отряд.
— А кто ж на вторых носилках?
— Председателева жена…
У нее, по словам фельдшера, тоже оставалось мало шансов на спасение.
— Как только прилетит самолет, отправим их на Большую землю, — распорядился дядя Ваня.
— Где их? Кто?… — спросил Байгужин у разведчиков.
— Возле моста, — ответил Hyp и других подробностей не сообщил.
Дядя Ваня всех, кто не имел касательства к госпиталю, разогнал. Он не любил, когда в госпитале было столпотворение.
Пока Иван Иванович колдовал над аптечкой, а Микола кипятил воду над костром, Азат оставался возле раненых.
Внезапно председателева жена открыла глаза и сделала знак, словно приглашая Азата наклониться.
— Берегитесь женщины с… разными глазами! — еле прошептала она.
Азат окликнул дядю Ваню, но председателева жена как-то странно дернулась и будто окаменела.
На глазах Азата еще никто не умирал. Растерянный, убитый горем, он зарыдал.
— Возьми ведро и сбегай за водой, — сказал дядя Ваня, положив руку на вздрагивающие плечи Азата. — Живо!
…Похоронили бородача и его жену тихо, без стрельбы в воздух. Партизанское командование опасалось соседства с противником и потому не воздало им воинских почестей. Все находились под впечатлением смерти двух стариков.
КТО ПОЙДЕТ, А КТО И НЕТВечерело. Трое мальчишек — Азат, Микола Федорович и Мишка-поваренок — молча сидели под деревом. Уставшие от походов и маршей, они мечтали, наверное, о куске хлеба. А еще, возможно, таясь друг от друга, грезили о материнской ласке.
Хлеба и ласки в партизанском лесу не всегда хватало. Перед самым закатом партизаны, пытавшиеся в ближайшем селе добыть продовольствие, неожиданно наскочили на противника и вернулись ни с чем.
Трое партизан были убиты, а один тяжело ранен: он то в тяжелом полузабытьи выкрикивал команды, то громко молил о помощи, выплевывая сгустки крови.
Где-то рядом велась перестрелка, вдали рвались бомбы.
Отрядный эскулап, как себя величал дядя Ваня, не слышал ни пальбы, ни бомбежки. Ему по штату сейчас положено было отсыпаться.
Его заместитель Микола Федорович, медик без медицинского образования, тоже изрядно измотался за эти сутки, однако изо всех сил боролся со сном.
Этот час был вроде бы малым привалом для изнемогающих от усталости мальчишек-санитаров. Благо, что пока не надо менять повязки, измерять температуру, поить раненого или переворачивать его с боку на бок.