Но где королева? Он вертит головой, ожидая, что она вот-вот появится. Или, возможно, она приготовила ему сюрприз? Ждёт его во дворце? В холле? В тронном зале? В гостиной их общих покоев? Хочет, чтобы он её искал? Не зря же её любимой игрой до сих пор остаются прятки.
- И где же ваша мама? - король присаживается перед детьми, чтобы прямо посмотреть им в глаза, такие похожие тёмно-синие глаза, как у их матери. Рука сама тянется, чтобы растормошить прилизанную причёску сына, вот с таким неряшливым видом, с торчащей чёлкой во все стороны он выглядит привычнее. Сколько бы нянюшки ни старались укротить его вьющиеся локоны, их усилия напрасны, мальчик не любит, когда его светлые волосы «мажут маслом, чтобы они были послушные. Когда они пляшут на ветерке - так же веселее».
Сын утыкается ему в плечо, прохладным носом щекоча шею, стягивает маленькими пальчиками ткань на походной куртке и жмётся, словно котёнок, ища защиты.
А дочь, ладошкой цепляющаяся за верх его сапога, успевшего собрать пыль на дорогах столицы, смотрит на него так грустно и виновато, будто что-то страшное случилось. И в этих разумных не по годам глазах он улавливает тень, ощущает надвигающуюся грозу в погожий день.
Солнце и правда скрывается на миг за тучей, отчего становится темно и зябко, но вот лучи вновь устремляются к земле, и королю кажется, что никто и не заметил этой заминки света в разгаре дня.
- Где королева?
Вместо ответа поникшая тишина.
- Ваше величество, вы устали с дороги, - его личный слуга спешит увести помрачневшего и ничего не понимающего повелителя. - В обеденной зале уже накрыт стол, ждут только вас, чтобы начать праздничный обед.
Но король не слышит ни поздравлений, ни обращений и приветствий, он спешит во дворец, резко распахивает двери, бежит по анфиладам и переходам.
- Где она?! - с нарастающей злобой повторяет он. От недавнего поднятого настроения не осталось и крохи, обида и ярость плескаются в его душе, словно старое тёмное вино в кубке. Она должна была его встретить. Там, на лестнице... или даже спуститься к нему, побежать навстречу, чтобы он смог поймать её в свои объятья.
И почему все молчат? Может, это она приказала? Хотела, чтобы он помучался неведением? Она точно готовит ему подарок. Она обожает сюрпризы и эффектные появления. Точно. И их ребёнок... дитя уже должно было родиться. Возможно, она из-за этого задержалась?
- Айрис... - он вбегает в их спальню, застывает на пороге.
Комната пуста.
Горечь уксуса на языке, король морщится. Что за ужасное вино? Или это не вкус вина? А что тогда? Вкус жизни? Горечь жизни?
Может быть.
Правитель откидывается на кресло, в крытой беседке темно, но слуги не решаются зайти и зажечь светильники, боятся его. Но короля теперь мало волнуют заботы людей, он уже третий день сидит в этом кресле, буравит статую на мраморной крышке. Скульптор, ты хорош, боги наделили тебя истинным даром. Её лицо и тело - одно из твоих лучших творений.
Приступ невидимой боли, от которой не спастись, которую не задушить даже вином, вновь находит, высокой волной накрывает, и король задыхается, потому что дышать не может, открывает рот, но вокруг словно вода и воздуха нет, одна тяжёлая водная масса, что прижимает его ко дну, к земле, что выбивает из него последние силы. И море такое солёное от его слёз, они когда-нибудь закончатся?
- Боги, боги, вы так жестоки... лучше бы вы забрали меня, лучше бы она отправилась искать меня в следующей жизни и отомстила бы мне, чем так...
- Ваше величество, - старый маг-учитель, тяжело ступая по камню, подходит к бывшему ученику, опускается на скамью рядом.
- Уходи, Гримсо, я не хочу никого видеть.
- Понимаю, - в темноте не видно сожалеющего взгляда пожилого волшебника, но король кожей ощущает эту жалость, а ещё невысказанный укор, отчего так гадко и кисло на душе, к горечи уксуса примешивается едкая кислота ненужного сочувствия. - Но я бы не стал тревожить вас без повода.
- И что же это за повод? - усмехается в бокал король, прежде чем осушить его до дна.
- Имя вашего сына... пора назвать его.
Он замирает, стекло в его руке дрожит, вторая ладонь неосознанно тянется к подвеске на шее. Изящно скованный цветок смеральдо сверкает лунными камешками-капельками росы.