— Все равно что-нибудь помешает, — Оксана упрямо покачала головой. — Я вот лежу и смотрю на твои ноги…
— А что ноги? — Андрей подтянул босую ступню по серому паласу ближе к креслу и с преувеличенным вниманием принялся рассматривать ее, шевеля пальцами.
— У тебя большой палец на ноге длиннее всех остальных. По народным приметам, это значит, что ты будешь в семье главным и жену будешь держать в ежовых рукавицах. А я смотрю и думаю: неужели ты сможешь держать меня в ежовых рукавицах? Неужели ты сможешь мной командовать? Да и вообще командовать хоть кем-то? Ты, конечно, очень талантливый, но в первую очередь честный и исполнительный врач. Тебе скажут: надо, Андрюха, — и ты, понурив голову, согласишься… Я вот просто чувствую, что десятого октября у твоего Гриценко найдутся какие-нибудь срочные дела, и его плановые аппендициты придется вырезать тебе. Так или нет?
— Не так, — Андрей улыбнулся. — Все уже решено. Да здравствует подмосковное Голицыно, бар с коктейлями, и люкс, запирающийся на ключ от несвоевременных визитов горничной!.. Иди сюда. — Он привстал с кресла и протянул ей навстречу руки. Оксана скатилась с дивана, поправила на бедре завернувшуюся кружевную оборку французских трусиков и прыгнула к нему на колени. Андрей коротко и ласково поцеловал ямочку между ее ключиц, потом пополз губами вверх по шее.
— Ай, щекотно! — рассмеялась она, запрокинув голову и глядя в высокий потолок, по-хорошему уже требующий новой побелки. В целом квартира у Андрея была довольно приличная: добротная, «сталинская», с двумя просторными комнатами и огромным холлом, но хороший ремонт ей бы не помешал. Оксана подумала, что теперь, когда они официально распишутся, надо будет начать откладывать деньги со своей работы в «Арбате» и все-таки браться за переклейку обоев и перепланировку ванной комнаты. В агентстве «Арбат», предоставляющем иностранным группам и туристам-одиночкам переводчиков, владеющих европейскими языками, платили, конечно, неплохо, но вот работы на всех числящихся в штате бывших студенток иняза часто не хватало. Последний раз Оксана работала аж в июле со старой француженкой, ностальгирующей по Родине своих предков. И с тех пор до сентября пусто. Конечно, она понимала, почему так происходит, почему не дают контрактов, хотя и английский, и французский у нее едва ли не лучшие в агентстве. Просто ушла в отпуск веселая и белозубая диспетчер Машенька, обычно подсовывавшая ей выгодные договора. Машенька не завидовала ее красоте, хотя сама на вид была довольно серенькой. Но она прекрасно понимала, что положительный отзыв клиента — большой плюс для фирмы. А вот уже полтора месяца сидящая на ее месте Вика Стропилина не без ехидства отвечала на Оксанины вопросы о работе:
— Нет, для тебя ничего нет. Клиент желает иметь дело со скромной, обаятельной деловой девушкой, умеющей вести себя тактично и не лезть на передний план.
Оставалось только кусать губу: спорить со Стропилиной было бесполезно, Машенька грозилась уйти в декрет, и кто знает, будет ли вообще работа, если эта мымра останется на ее месте. Она понимала, что Вика завидовала ее роскошным натурально-белым волосам, ее фигуре с тонкой талией и стройными округлыми бедрами, ее глазам, наконец, не требующим ежедневного накладывания килограммов туши…
— Слушай, — Оксана осторожно высвободилась из становившихся опасно жаркими объятий Андрея, — ты не будешь обижаться, если я займу немного денег у знакомых… Ну для поездки… Просто мне хочется, чтобы мы чувствовали себя там совершенно свободными и ничем не стесненными.
Он опустил голову, но она успела заметить, как на лицо его набежала серая, пугающая тень, и тут же поспешила смягчить ситуацию шуткой:
— Ну как «новые русские»: хочу пончик — пожалуйста, пончик, хочу колу — пожалуйста, колу, хочу…
— Оксана, — Андрей посмотрел на нее с укоризной, — неужели ты не чувствуешь, как меня обижаешь? Я — мужик, понимаешь, мужик! И должен, обязан обеспечивать семью. Я сам найду деньги, не твоя забота. Это твой день рождения, в конце концов!
Она молчала, понимая, что нечаянно сделала ему больно, и что оправдываться теперь глупо. Молчал и он, уже без прежней страсти и даже как-то равнодушно обнимая ее за талию. За окнами начинала потихоньку оживать улица, народ энергично стекался к метро и так же энергично из него выплескивался. В церкви зазвонили колокола.
— Понимаешь, — Андрей поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза, — нужно потерпеть, совсем немного потерпеть. Скоро строители сдают новый корпус, клиника расширяется, говорят, будет новое оборудование и новые оклады… Ну не могу, не могу я оставить эту работу, я люблю ее, в конце концов!