Толик наклонился, взял из-под стола тяжелую гантель и осторожно вышел из комнаты. Прокрался на кухню - никого. В ванной, туалете тоже. Распахнул нишу, тщательно осмотрел, помял висящую в ней одежду.
Из зала донесся озадаченный голос: «Сюда тоже заглянешь?» Мальчик оробел, так, что сразу же вспотели ладони, но тут же сообразил - телевизор. Мальчишка осторожно закрыл дверцы ниши и двинулся в зал.
Шагнув в просторную, светлую комнату, парёнек обмер. С чёрно-белого экрана на него грубо, в упор смотрела красивая женщина. Художественный прием режиссеров прошлых лет - оставив лицо в тени, освещать узкой полоской света глаза актера - только усилил ощущение враждебности намерений женщины.
Она недобро усмехнулась, кадр сменился. Теперь на экране бился далеко внизу о скалы прибой. Толик перевел дух и поглядел на себя в зеркало. Вид испуганного бледного мальчишки с гантелью в руках, его не обрадовал. Он повернулся и, качая головой, пошел назад в комнату.
- Стыдно, Анатолий, - копируя интонации отца, укорил он себя. - Это ж надо! Да еще и с гантелей! Х-хех!
До тех пор, пока родители не пришли с работы, мальчишка подбадривал себя музыкой, которую включил на полную мощность. Страха не было. Его место заняла настырная озабоченность: нужно было убедить себя в том, что весь этот глупый текст, не что иное, как шутка одноклассников.
Однако к вечеру ему добиться успеха в этом деле так и не удалось. А ночью пришёл ужас.
Такого количества крови Толик не мог видеть раньше никогда. Даже в кино. Сквозь мешанину бурых брызг, розовых ошмётков мозговой ткани и осколков черепных костей, едва просматривался знакомый рисунок обоев. Напитавшая ковёр алая жижа, чавкала под босыми ногами, сочилась между пальцев. Тошнотворно красный, нереальный свет лился с потолка на развороченную, подобно нутру попавшей под грузовик собаки, постель мамы и папы.
Их убили, пока он спал. Кровавые сцены, одна за другой, разворачивались перед глазами: убили Димку, убили Лену. Бабочкина, так вообще, разорвали на части и, растянув длинные кишки, развесили их на ветвях деревьев возле школы. Угрожающе великая и ужасающе беспощадная армия первозданного вселенского зла развернулась в жилом районе с невиданным масштабом.
Хрясь! - и нет Бабочкина. Хрясь! - и Ленка корчится в луже крови. Хрясь! Хрясь! - мама, папа - они отжили своё! Огромный топор, который сотворил такое - продолжение руки Толика! Можно крушить всех! И вся! Он независим! За ним сила! Силища!
Толик кричит, пытается скинуть тяжесть ужасающего орудия: "Нет! Мама! Это не я! Не я!!! Я не хотел!!!" - но понимает, что уже поздно... и орудие невозможно отделить - топор с его телом теперь единое целое!
Мама хватается за шнурок ночника. Щёлкает выключатель, и мягкий свет разрывает мрак. Из тьмы восстают стены, увешанные изображениями любимых игроков, полки с книгами, стол в углу. Пусть сквозь бушующий перед глазами кошмар всё это видится пока как мираж. Пусть голос мамы, взволнованный и тревожный, доносится до сознания, будто кричит она издалека. Пусть. Зато этот мир сейчас станет самым настоящим! Он обязан это сделать! Он! а не тот ужасный, из которого мальчишка только что вернулся..."Мама!!!"
- Толик, Толечка, что случилось? Ты так кричишь!
Мальчишка подскочил в постели, спешно пряча за спину свою правую руку.
- Мама, это не я! Не я это! Это тот, который письмо написал! Это всё он сделал!!!
- Успокойся, сынок, успокойся! Я с тобой! - беспокойно говорила мама, гладя мальчишку по голове.
- Ы-ы, - ребёнок дрожал всем телом, по щекам текли крупные слезы. - Это не я, мама! Скажи всем, что это не я!
- Ну конечно же не ты, Толечка! Это сон был. Кошмар. - Успокаивала его мама, а сама думала: "Господи, ни разу ещё не слышала, чтобы он так дико кричал!"
Утром Толик едва смог открыть глаза. Все тело лихорадило, суставы выкручивало тягучей болью. Отпраздновать начало каникул с Димкой и его родителями катанием на лыжах с гор он, конечно, не смог.
Доктор пришел около половины первого и сразу поставил диагноз: лакунарная ангина. Горло у ребенка было красным, температура поднялась до тридцати девяти градусов.
День и всю ночь Толик промаялся в горячечном бреду. Мама не отходила от постели. Лишь утром температура начала спадать. Совершив очередной визит только в понедельник, доктор был очень удивлен тому, что налет на миндалинах так и не появился. Они болели при надавливании, мальчишке было трудно глотать, но размеры воспалившихся узлов так и не увеличились. Выходило, будто диагноз был поставлен неверно. Врач еще раз тщательно осмотрел пациента, обнаружив лишь симптомы воспалительного процесса. «Нужно госпитализировать», - сказал он. На что мама ответила отказом. Ангиной её сын болел ежегодно.