Рудакова. Да уж смеху полны трусики!
Щипалина (читает). «Действующие лица — актрисы провинциального театра»… Кому это надо, про актрис? Других профессий, что ли нету? Нет, вы только послушайте — это можно играть?!(Читает.) «Наши дни. Купейный вагон в поезде дальнего следования. Шум перрона, голоса, смех, радиомарши, голос диктора, объявляющего о прибытии и отправлении поездов. В вагон входит с тяжелым, потертым чемоданом в руке сорокапятилетняя, по самым скромным подсчетам, актриса местного театра…» От одних этих ремарок тощища, скулы сводит… Как это играть, кто-нибудь мне объяснит?! (Читает.) «Она волочит по полу чемодан, обмахиваясь на ходу только что купленным в вокзальном киоске журналом». Нет, вы только послушайте этот текст!.. «Господи, шуму-то, народу, будто не в Москву, а в космос нас провожают… Этого Земцова убить мало, билеты раздает перед самой посадкой, а ты бегай вдоль всего состава, высунув язык, ищи свой вагон…» (Подняла глаза на остальных, поражена.) Что же тут смешного?!
Протяжный гудок тепловоза перекрывает ее голос.
Действие второе
Там же, те же. Только теперь купе заставлено под самый потолок множеством узлов, пакетов, плотно набитых сумок. Перестук колес.
Рудакова (она в новом, купленном в Москве платье, которое, однако, ей не к лицу, да и явно тесно). Туда ехали — кроме моих яблок, никакого багажа, а обратно — едва в купе разместились. Столица! Если с умом в очередях постоять, отоваришься на всю оставшуюся жизнь. (О своем платье.) Не удержалась, даже в дорогу обрядилась в обнову. Как на ваш вкус?
Щипалина. Пестренькое… Лет бы двадцать назад в таком — цены бы тебе не было.
Гаранина. Не слушай ты ее, Вера, это она из зависти.
Донцова (Рудаковой). Очень миленькое для своей цены.
Рудакова (ей). При моей-то зарплате и оно не по карману, последние выложила…(О свешивающейся с третьей полки корнях саженцев.) Зато саженцы достала — какой-то особый сорт, урожайность прямо-таки — хоть стой, хоть падай, если, конечно, не соврали в магазине… Вот приживутся ли они у меня, земля-то на участке — сплошное болото… (Донцовой.) А ты-то что, Виктория Дмитриевна, опять с нами, черной костью, а не в эс-вэ? Нина-то из принципа, она из себя простую строит, только так я ей и поверила. А теперь и ты туда же?
Донцова. Земцов билетов не достал. Да и не очень-то старался — Лев Никитич с директором в Москве задержались, станет он ради каких-то артистов из кожи вон лезть!
Щипалина. Но вот чтобы в тот же вагон, к тому же проводнику попасть — мистика прямо-таки!
Гаранина. Так ведь поезд, Женечка, один и тот же, туда-обратно.
Щипалина. И все-таки… Даже не знаю, то ли к добру, то ли…
Рудакова (прервала ее). А ты что ожидала — тебя после гастролей домой на летающей тарелке отправят?! Я еще одной обновой обзавелась, сейчас покажу! (Роется в сумке.) Лакированные лодочки на среднем каблуке, прямо загляденье. И где бы вы думали, купила? В уцененных товарах!.. (Но вместо туфель извлекла из сумки бутылку водки. Поражена.) Вот те на!.. Та самая, представляете?! Которую тогда так и не распечатали! Я про нее и забыла!.. Вот это да!.. (Ставит бутылку на стол.) Ну теперь-то ей от нас не уйти!
Гаранина (ей). Неужто удержалась? Вот уж не похоже на тебя!
Рудакова. Во время гастролей — ни капли! Закон. Столица — лицом в грязь не ударили!
Щипалина. А уж как нас принимали, какие рецензии во всех газетах!..
Гаранина. Вежливые. Театр из глубинки, никто от него ничего и не ожидал.
Донцова (возмутилась). Ну, знаете, Нина Владимировна!..
Рудакова (Гараниной). Не тебе бы жаловаться, тебя-то уж расписали — прямо-таки звезда первой величины!
Гаранина. Есть такие звезды — свет до земли от нее еще доходит, а ее, собственно, давно уже нет, погасла, так, кусок мертвого льда вертится в небе…
Рудакова. А про меня если и пишут, так в лучшем случае — «верно поняла свою роль и артистка В. Рудакова». «И»!.. Каково, а?! Ничего, жива-здорова, чего и вам желаю.
Щипалина. И все-таки гастроли прошли на редкость удачно! А пор Льва Никитича так вообще в полстраницы — «мастер, чутко отзывающийся на все события жизни…»