Я могла лишь смотреть на нее с сочувствием, понимая, насколько сама хотела есть, помня, что вчера мне досталось больше, когда она явно голодала.
— А ваш муж…?
Ее брови сдвинулись к носу, она была готова заплакать:
— Я не уверена. Не видела его с тех пор, как нас разделили по приезде, — она пыталась говорить шепотом, — ты нашла своего брата и папу?
Я покачала головой, когда осознание захлестнуло. В бараках были только женщины. Очередь в лазарет состояла почти из одних женщин, за исключением нескольких мужчин, которых я заметила. Но в очереди в душ стояли только женщины.
— Мне кажется, мужчин здесь нет, кроме, конечно, нацистов.
Ее губы выгнулись в линию:
— Знаю, — прошептала она.
Лея вышла из душа и свернула волосы в жгут, выжимая воду.
Я вышла за ней, одеваясь на ходу.
— Уверена, мы еще увидимся, — сказала она.
— Надеюсь, — ответила я, не осознавая на самом деле, сколько людей находилось в этом месте и как часто выпадет возможность увидеть знакомое лицо.
Я поспешила обратно, обошла здание и резко остановилась, испугавшись, что чуть не врезалась в группу немцев, обсуждающих что-то. Первым делом я заметила, что среди них был Чарли. На мгновение мы встретились глазами и оба отвели взгляд. Часть моего сознания воспринимала вчерашнюю встречу как нечто вымышленное, но по тому, как он смотрел на меня, все это действительно случилось.
Мужчины продолжали говорить, периодически раздавался рев смеха, а я торопливо шла мимо, обходя их, словно не замечая присутствия, как и они моего.
Пока я пробиралась мимо очереди в лазарет, на меня снова осуждающе смотрело множество евреев в очереди, но я старалась избегать вопросов в их глазах и сфокусироваться на немецкой медсестре, которая ждала у стола.
Она не теряла времени даром:
— Ты будешь регистрировать каждого еврея. Номер, болезнь, возраст и беременность, — женщина говорила жестко, и я наблюдала за скривившимися лицами тех, кто ждал в очереди.
— Да, мадам, — ответила я.
Женщина взяла стул, стоявший у стола, и отнесла в другой конец комнаты. Когда она вернулась, указала на стопку бумаг на столе:
— Начинай.
Листы были исписаны от руки, там была информация обо всех пациентах, включая четыре пункта, которые мне нужно было заполнять. Я взяла стопку чистых листов и аккуратно закрепила на планшет, затем нашла карандаш в оловянной подставке, которую заметила на краю стола.
Подтянула воротник пальто повыше и застегнула его так, чтобы прикрыть рот и нос, таким образом я пыталась защитить себя от возможности заразиться чем-нибудь от больных.
Сразу же начала опрашивать людей, стоявших в очереди, тянувшейся вдоль дороги до бараков. Работа казалась нескончаемой.
Не знаю, сколько прошло часов, я угадывала время по нахождению солнца и тому факту, что оно постепенно садилось.
Чья-то рука на моем плече отвлекла от женщины, которой я задавала вопросы. Я развернулась, чтобы узнать, кто был позади меня, и увидела его — Чарли. Немного удивленная его присутствием, я с трудом сохраняла спокойствие из-за тревожного ощущения:
— Да, сэр, — мой голос звучал немного утомленно.
В его глазах читалось определенное выражение, смысл которого не могла понять, поэтому я задумалась над причиной его прихода. Учитывая все, что произошло со мной и моей семьей, я была достаточно умна, чтобы не доверять никому, особенно солдату, каким бы он ни был.
— Следуй за мной, — сказал он командным тоном, что прозвучало не совсем естественно.
Я сделала так, как было сказано, еще больше запутавшись в его намерениях, но не имея смелости что-то спросить у него. В любом случае, мне нужно было дважды подумать, прежде чем перечить немцу после того, как я увидела, что они сделали с мамой. Пусть у меня был опыт выяснить границы дозволенного с Чарли. Я старалась поспевать за его шагами, оценивая его прямую осанку и то, как сильно были сцеплены его руки за спиной. Я держала спину так прямо, как могла, но вынуждена была сложить руки перед собой, будто бы обнимая себя, стараясь укрыться от ледяного ветра.
Мы остановились на углу между двумя блоками бараков, где нас никто бы не увидел. Я молчала и ждала его слов. Прошлой ночью я уже поблагодарила его за хлеб, так что не могла понять, чего еще он от меня хочет.
— Я рад, что тебя назначили делать бумажную работу.
— Почему это?
— Длительность твоего пребывания здесь зависит от работы, которую тебе поручили, — ответил он. Его голос был серьезен, а руки он все еще держал за спиной. Я не могла понять, для чего он мне это говорит, это предупреждение или угроза?