— Что ты делаешь? — пытаюсь перекричать гром и стук дождя.
— Я же сказал, что не хочу, чтобы ты промокла.
Он серьезно? Мужчины, которых я встречаю в жизни, так себя не ведут.
С любопытством наблюдаю, как он открывает пассажирскую дверь, и я сажусь внутрь, полностью сухая. Закрывает ее, обходит машину, складывает зонтик, бросает на заднее сиденье и садится за руль. Его светлые волосы полностью намокли и теперь торчат во все стороны, по рукавам куртки стекают капли дождя.
— Ты промок насквозь, — говорю я очевидное.
— Я высохну, — он оглядывает меня с небольшой улыбкой.
— Такой джентльмен. Ты всегда так себя ведешь? — задаю вопрос, приподнимая бровь.
Вышло немного саркастично. Не то, чтобы я собиралась так говорить, но, честно говоря, не думала, что остались еще на земле такие порядочные мужчины. К такому быстро привыкаешь.
— О чем ты?
Я кладу сумку между ног, но он забирает ее и перекладывает на заднее сиденье.
— Не знала, что еще есть мужчины, открывающие женщинам двери, готовые подобрать их посреди шторма. Мне казалось, рыцарство погибло.
Отец точно не делал такого для мамы, когда они были вместе, и ни в одних моих отношениях, что в школе, что в университете у меня не было парня, столь консервативного в своих поступках, приятных для женщин.
— Меня воспитали две женщины, наверное, в этом все дело, — отвечает он, смеясь.
— Две женщины?
Джексон смотрит через плечо и задом выезжает на проезжую часть.
— Да, отец ушел, когда мне было два года. А сестра на тринадцать лет старше меня.
— Вау, вы с сестрой все еще близки?
— Очень. У нее уже своя семья, и я стараюсь как можно больше общаться со своими племянниками.
Все, о чем я могу думать — он и есть идеальный мужчина: прекрасные манеры, красивая внешность, хорошая работа, ему действительно не безразличны другие люди, и он любит детей.
— Если ты скажешь, что еще и еврей, моя мама найдет раввина, который сегодня же нас поженит прямо в этой больнице, — слова вылетают, и я тут же жалею об этом.
«Это было грубо». Неважно, что говорят мама и бабушка о том, как хорошо бы выдать меня замуж за милого доктора-еврея, возможно, такие вещи стоит держать при себе.
— Хм, — ухмыляется он, — я не еврей, я католик… и немец, так что, послушав немного историй твоей бабушки, не уверен, что ты хотела бы узнать об этом, — он быстро переводит взгляд на меня, подмигивая, но его слова застревают в моем сознании.
Сейчас две тысячи семнадцатый год. Религия и происхождения не должны влиять на то, как должны складываться наши жизни. Майк еврей, и, учитывая, к чему привела наша совместная жизнь, могу точно сказать, что религия не будет влиять на мое решение относительно того, с кем мне быть.
— Это была шутка, меня совсем не волнует эта тема, но моя мама иногда может утрировать, — тихо смеюсь я, надеясь немного разбавить неловкость, которую создала.
— Вообще-то твоя бабушка уже знает, и не похоже, что ей есть до этого дело, — тихонько посмеиваясь, он прикрывает один глаз и отодвигается от меня, будто я его ударила, что я и не прочь сделать, зная, как все сегодня произошло. — Но вообще, пожалей бабушку, она хотела как лучше, — его слова напоминают мне о том, что нужно быть милой, несмотря на небольшие договоренности между ним и бабушкой.
«Он все-таки спас ее жизнь».
— Хорошо, сделаем вид, что мы оба были не в курсе нашего подстроенного свидания сегодня вечером, — сжимаю губы в линию, изо всех сил стараясь не улыбаться, но это очень тяжело сделать, глядя на него. — Ну что, куда едем, Прекрасный Принц?
— Я действительно прекрасный, правда?
— Ты и правда прекрасный, — с этим я, пожалуй, соглашусь.
— Ну, раз я почти ничего о тебе не знаю, ты женщина, предпочитающая официальные ужины, или тебе больше нравится что-то более непринужденное и веселое?
Я пробегаю пальцами вверх-вниз по кожаному сидению под своими ногами, думая над его вопросом. «Кто же я?» Наверное, я просто трудоголик, который не подходит ни под одну из категорий.
— Мне нравится пробовать что-то новое, но у меня часто не бывает возможности делать это, как бы не хотелось.
— Это не ответ на мой вопрос, но теперь мне интересно, почему человек не может наслаждаться жизнью настолько, насколько хочется?
— Я много работаю. Также много времени провожу в одиночестве и иногда забываю поесть, не то что изучать огромный мир вокруг.
— Тогда откуда ты знаешь, что любишь новые ощущения? — в его словах есть смысл.
— Наверное, это больше желание, чем действительность. Я выбираю что-то веселое. Мне нравятся вино и еда, но сегодня веселье звучит соблазнительнее.