— О, а это моя внучка, Эмма, — представляет она меня, словно ведущая игрового шоу.
— Привет, бабушка. — Мне немного не по себе, особенно когда я вхожу в палату, полную медсестер, уставившихся на меня пытливыми взглядами. — Что здесь за шум? — Я ставлю сумку у кровати бабушки и целую ее в щеку.
— Нет никакого шума, — протестует бабушка. — Эти милые дамы просто составили мне компанию. — По-моему, это она их развлекала.
— Угу, — хмыкает одна из медсестер. — Определенно.
Вторая медсестра хихикает и хлопает себя ладонями по бедрам.
— Да. Точно.
— Так что я пропустила? — спрашиваю я, смущенно улыбаясь.
Не ответив на мой вопрос, несколько медсестер уходят, хихикая как школьницы.
— Как прошло твое вчерашнее свидание? — спрашивает бабушка.
— Мне понравилось, — нерешительно отвечаю я, оглядывая оставшихся медсестер. Так вот в чем дело?
— Просто понравилось? — уточняет бабушка.
— Похоже, тебе сегодня лучше, да?
— Мне больно, но смех — лучшее лекарство, — заявляет она.
— Правда, так над чем же ты смеешься, бабушка? — Зеркально поднимаю бровь в ответ на ее взгляд, который она всегда бросала в мою сторону, когда я была не в духе.
— Сегодня утром мы виделись с доктором Беком — Джексоном, если угодно, — говорит она с расслабленным выдохом. — Этот мальчик — просто глоток свежего воздуха.
— О, так вы встречались, да? И что же доктор Бек поведал? — Я так боюсь услышать ответ. Я не настолько хорошо его знаю, чтобы предполагать, что он мог или не мог сказать бабушке.
— Давай я попробую правильно его процитировать. — Бабушка немного приподнимается на кровати и морщится от слабости, прежде чем продолжить.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю я, протягивая руку, чтобы помочь.
— Нет, нет, я в порядке.
Я все равно взбиваю подушку, делая все возможное, чтобы ей было удобнее.
— Итак, он сказал: «Ваша внучка — самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо видел, и это большая редкость, встретить человека, одинаково красивого как внутри, так и снаружи. Вам очень повезло, что в вашей жизни так много красоты и любви, Амелия».
— Именно так он и сказал, — подтверждает медсестра, которая стоит прямо за мной. — Это было так мило. Он настоящий герой. Какой бы женщине он ни достался, она будет счастливицей. — Теперь я понимаю, над чем именно они смеялись — конечно, над моей персоной. Я полагаю, что Джексон получает много внимания от медсестер среднего возраста. — Мы уже несколько месяцев пытаемся свести его с женщиной, но этот мальчик не клюет на наживку. И вот появляется твоя бабушка и предлагает тебя, и для доктора Бека словно облака расступились перед золотыми вратами небес. Этим утром он точно порхал по воздуху.
Я могу попытаться скрыть теплый румянец, ползущий от щек к ушам, но боюсь, что мою реакцию уже заметили все женщины в этой комнате.
— Не за что, — усмехается бабуля.
Я слегка стону и придвигаю стул к ее кровати.
— Бабушка.
— Ладно, дамы, думаю, мне нужно поговорить с внучкой наедине, а то я так ничего и не узнаю, — объявляет она четырем медсестрам, которые с нетерпением ждут новых сплетен.
— Как пожелаете, Амелия. Мы скоро вернемся, чтобы проведать вас.
— Я так рада, что ты здесь, милая, — тепло говорит мне бабушка.
— Почему ты рассказываешь персоналу о нас с Джексоном?
— О, пожалуйста, даже не притворяйся, что не провела лучший вечер в своей жизни.
— Я не отрицаю, что отлично провела время, но не думаешь что ты немного перегнула палку, и это мягко говоря неуместно — играть в сватовство со своим врачом?
— Я не для себя стараюсь, — парирует она.
— Все-таки его личная жизнь, не должна выходить за пределы отделения интенсивной терапии.
— Жизнь слишком коротка, чтобы переживать по таким пустякам, дорогая, — наставительно произносит бабуля.
— Кстати говоря, — меняю я тему, вступая на неизведанную территорию. — У меня все еще хранится твой дневник. Помнишь, ты просила меня принести его тебе?
Бабушка похлопывает меня по руке.
— Да, Эмма, я помню, что просила тебя принести дневник. Мой разум все еще в порядке, несмотря на то, что вы все думаете.
— Ну, ты заставила нас всех немного поволноваться, потому что постоянно зовешь Чарли, — поясняю.
На ее хрупких губах появляется улыбка.
— Ох, Чарли, — задыхаясь, произносит она, и его имя звучит как тихая колыбельная песня, доносящаяся из глубины ее горла.