Одновременно с тем, как он договорил последнюю фразу, задвигались стулья, и участники игры начали перетекать на открытую веранду ресторана.
Несколько человек обступили Григория.
– Это было незабываемо, – сказала дама неопределенного возраста со следами подтяжек на когда-то красивом лице. Ее сухую жилистую шею отягощало массивное ожерелье марки «Картье» из розового золота с бриллиантами. – Планируете еще одну встречу?
– Мой драгоценный друг, знайте, что я всецело принадлежу вам! – Григорий изъяснялся несколько экзальтированно, однако по его внимательному, холодному взгляду было понятно, что это всего лишь галантность.
– И все-таки?
– Лишь только найду свободное время, и мои помощники тотчас вас известят. – Он вытащил оранжевый платок с вышитым вензелем и вытер вспотевший лоб. – Весьма печально, что не все собрались…
– Вы про Ольшанского?
– Кажется, он должен был сидеть за вторым столом.
– Я видела его.
– Неужели?
– Он говорил с портье.
Григорий поднял брови и заинтересованно склонил голову набок:
– В нашей гостинице?
– Да-да, это было в фойе.
– Отчего же он не пришел на игру?
– Откуда мне знать… – сказала дама в «Картье».
Тем временем на открытую веранду переместилась большая часть участников игры. Катерина, Марго и Лионелла расположились в плетеных креслах и, потягивая сухое вино, делились впечатлениями.
– Вы заметили? За вторым столиком были двое: Милена, жена Полторацкого, и Калмыкова с Первого канала, – сказала та, что была в голубом – ее звали Катерина.
– Третий – Кира Ольшанский, – ответила Лионелла. – Но он не пришел.
В разговор вмешалась Марго:
– Слышала, в последнее время Кирилл много пьет.
– Ольшанский всем должен денег. Как говорит мой муж: это – плохая тенденция. – Катерина расправила шлейф плиссированной юбки. – Уму непостижимо, как можно было промотать такое наследство.
Лионелла расщелкнула сумочку, достала янтарный мундштук и вставила в него длинную сигаретку. Ее тонкие пальцы двигались чуть замедленно, движения были вычурными и одновременно простыми. Она закурила и проговорила между затяжками:
– Все дело в том… Что наследство досталось ему слишком легко.
– Сколько Ольшанскому лет? – поинтересовалась Марго.
– Около сорока, – ответила Лионелла.
– Нужно заметить, что он – красавчик. То есть я хотела сказать – стильный мужик.
– На любителя, – поморщилась Катерина и, проводив взглядом какую-то пару, заметила: – Не понимаю, для чего богатые мужики женятся на страшненьких.
– Чтобы родилась такая же страшная дочь, и кто-то женится на ней по расчету, – сказала Лионелла и нехотя обронила: – Полнейший вздор… Зачем искать изъяны там, где их нет?
– Ты про Кирилла?
– Нет. Я про тебя. Никто не виноват, дорогая, что твой муж так нехорош собой.
– Ты… ты… – Катерина нервно задышала и подняла глаза к небу, пытаясь унять подступившие слезы.
– У тебя сейчас тушь потечет… – сказала Марго.
Лионелла потушила сигарету и спрятала мундштук в сумочку.
– Не терплю глупость. Это выводит меня из себя. – Она встала с кресла. – Хочешь быть стервой – учись. В противном случае лучше сменить амплуа. Приятной вам ночи. Я, пожалуй, пойду к себе в номер.
Лифт был занят, и Лионелла поднялась на третий этаж по лестнице. Была полночь, и коридор, устланный ковровой дорожкой, был пуст.
Она бесшумно дошагала до двери, отомкнула ее ключом и вошла в номер. Включив свет, повела носом, уловила незнакомый запах, склонилась, чтобы расстегнуть ремешки туфель, но вместо этого подобрала с ковра зеленую стеклярусную трубочку.
В нескольких сантиметрах от первой лежала вторая, чуть дальше – третья. Последнюю стекляшку Лионелла обнаружила у двери смежного номера. Немного помедлив, она прошла в спальню, открыла шкаф и передернула вешалки, на которых висела одежда. Не обнаружив того, что искала, Лионелла повторила все в обратном порядке, но результат оказался тем же: гипюрового платья, расшитого зеленым стеклярусом, в шкафу не было. Конечно, она могла бы забыть его дома, в Москве, если бы не купила только вчера, когда приехала в Питер.
Лионелла подошла к телефону, взяла трубку и дождалась, когда ответит портье. Но, когда тот ответил, в голову пришла идея получше, не реализовать которую она не могла из-за врожденного любопытства.
– Простите, – сказала Лионелла и нажала отбой.
Спустя мгновение она уже стояла у двери, ведущей в соседний номер, взялась за ручку, и дверь вдруг распахнулась. Радость подтвердившейся догадки испортило удивление: несколько часов назад, уходя на игру, она торкнулась в эту дверь, и та была заперта.