Все вышли из машины. Джонатон толкнул металлическую калитку, которая со скрипом распахнулась.
Роз остановилась; в голове у нее крутились тысячи вопросов.
После того как Джонатон сказал ей, что Доминик жив, она бесчисленное количество раз репетировала то, что она ему будет говорить при встрече, но сейчас все эти слова казались ей неуместными. Она всегда была женщиной умной, уверенной в себе и – да, теперь она это признавала – привлекательной, но в данный момент она думала о том, что осталось от той женщины на сегодняшний день, сколько от нее сохранилось для любви.
– Ну же, чего ты ждешь? – улыбнулся Джонатон.
Чувствуя, что ее начинает охватывать паника, Роз растерянно посмотрела на Эбби, потом на Джонатона, который ободряюще кивнул ей и постучал в дверь.
Они стояли и ждали, но никто не открывал. Роз от волнения перестала дышать.
– Он, наверное, на заднем дворе, – совершенно будничным тоном сказал Джонатон.
По тропинке они обошли дом и оказались в саду. Роз мгновенно заметила его – он стоял на лужайке в дальнем конце участка с лопатой в руках.
Одним из немногих преимуществ старости является дальнозоркость. Он обернулся и вытер пот со лба, и она четко видела выражение его лица, когда он увидел ее. Именно это выражение чистой и безудержной радости остановило ее, готовую развернуться и убежать.
Когда они пошли навстречу друг другу, все вокруг отошло на второй план – она видела только Доминика.
На нем был поношенный темно-синий свитер, темные брюки и сапоги для работы в саду. Он по-прежнему был высок, возраст не отразился на его впечатляющих физических данных, чего нельзя было сказать о большинстве ее ровесников. Волосы у него были редкие и седые, лицо избороздили глубокие морщины, но когда он подошел ближе, она увидела, что его умные серые глаза, глаза, которые она так любила, остались такими же ясными и живыми, какими они ей запомнились.
– Роз, – только и сказал он, и глаза его, увлажнившись, заблестели.
– Привет, Дом, – отозвалась она, чувствуя, как по щеке сбегает одинокая холодная слеза.
Он сдавленно выдохнул и содрогнулся всем телом, как будто его душили эмоции.
– Думаю, у тебя есть ко мне вопросы.
Внезапно все придуманные и многократно проговоренные фразы вылетели у нее из головы. И сразу два чувства захлестнули ее – беспредельной любви и горькой неудовлетворенности.
– Есть несколько, – кивнула она, прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
– Какая ты красивая! – сказал он, касаясь кончиками пальцев ее щеки.
– Уже нет. – Ей вдруг захотелось расстегнуть плащ и показать ему свое красное платье.
– Перестань. Я старый, но не слепой, – улыбнулся он, не убирая руки от ее лица.
Она закрыла глаза, не в силах прогнать острое и горькое ощущение постигшей их несправедливости.
– Почему ты бросил меня, Дом? – произнесла она, открывая глаза и сжимая руку в кулак. – Почему ты хотя бы не дал мне знать, что жив? Я больше пятидесяти лет оплакивала тебя. Ты оставил меня во тьме, и я поверила, что ты умер.
Обида и ярость в ней нарастали, как океанская волна, которая достигает своего пика, прежде чем ударить в берег. Дыхание перехватило от злости, но тут она посмотрела ему в глаза и поняла, что не может на него сердиться.
– Меня завербовали еще в Кембридже, – наконец сказал он.
Она кивнула и понимающе улыбнулась:
– Я знаю. Джонатон рассказал мне. Он, оказывается, также работал на британскую разведку. Кто бы мог подумать!
– Я всегда говорил Джонни, что призвание его в другом. В нем умер неподражаемый актер.
– А тебя тянуло на приключения, – сказала она, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком язвительно.
Он немного помолчал.
– Мне было пятнадцать, когда мой отец вернулся с войны, – наконец сказал Доминик. – Он был ранен, долго болел, да и шесть месяцев, проведенных в лагере для военнопленных, сказались на его психике. Но он часто говорил мне и матери, что не жалеет, что ему пришлось пройти через это, – захватчикам следовало дать отпор. Эти его слова стали для меня руководством к действию в университете. Я жаждал бороться против угнетателей – фашистов, коммунистов, против кого угодно.
Роз представила его таким, каким он был в то время, – молодым, красивым и отважным. Она вздохнула, сожалея, что не знала его в те годы, но потом подумала, что хочет слишком много.