– Эбби Гордон, – представилась она, протягивая ему руку. – Мы с вами общались по телефону, помните?
– Конечно, Эбби, – сказал он, беря бокал с вином в левую руку. – Эллиот Холл из «Кроникл», но вы это, разумеется, знаете, не так ли? Простите, я, должно быть, произвожу ужасное первое впечатление.
«Ну, я бы так не сказала, – подумала Эбби, но тут же постаралась прогнать эту шальную мысль. – Он красив, конечно, но у него внешность первого ученика привилегированной частной школы для мальчиков; может, кому-то это и нравится, но только не мне», – одернула она себя.
– Похоже, ваша выставка имеет успех.
– Пока рано это утверждать, но да, судя по всему, люди в восторге от наших фотографий. – Она внутренне поморщилась: эта фраза была такой же формальной, как сообщение, оставленное на автоответчике.
– Ну, это меня не удивляет. Потрясающий кадр, – сказал Холл, кивнув в сторону фотографии Доминика Блейка и Розамунды Бейли. – Обычно такие подборки абсолютно сухие, как пески пустыни Гоби, но этот снимок наполняет экспозицию жизнью, тем более что вы поместили его рядом с письмами жены Скотта. Меня чуть слеза не прошибла.
Эбби внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, не подшучивает ли он над ней. «Типичные понты матерого журналюги, – подумала она, – который высмеивает что угодно. Но если он хорошо о нас напишет, то уж ладно…»
– Я раскопала это фото в нашем архиве. И подумала, что такой трогательный снимок нельзя не включить в экспозицию.
Они двинулись вдоль стенда, и Эллиот провел пальцем по каждой из шести оранжевых наклеек.
– Продается хорошо. Ваша интуиция вас не подвела.
– За этим снимком скрывается удивительная история, – затараторила Эбби. Она нервничала; мимо них проходил официант, и она, взяв у него стакан с апельсиновым соком, быстро сделала глоток. – Здесь запечатлен момент, когда они виделись в последний раз. Он пропал во время своей экспедиции, предположительно погиб. И никто никогда так и не узнал, что с ним случилось.
– Последнее прощание… – тихо произнес Эллиот.
– Именно так, – подтвердила Эбби, восхищаясь тем, с каким чувством это было сказано.
– Собственно говоря, я собрала информацию об изображенной здесь женщине. Мы не упомянули о ней в наших комментариях, поскольку мой босс посчитал, что нужно сосредоточить внимание на путешественниках и первооткрывателях, хотя она тоже очень интересная фигура. Это Розамунда Бейли, известная в семидесятые и восьмидесятые годы журналистка. Впрочем, впоследствии она, похоже, исчезла с радаров.
– Розамунда Бейли? – удивленно переспросил Эллиот.
– Да, а вы ее знаете?
Холл пожал плечами:
– Ну, не совсем, все-таки я из другого времени, но ее у нас дома частенько поливали грязью. Мой отец с ней не ладил, что, собственно, неудивительно. Она была ведущим обозревателем одной из конкурирующих газет, и ей доставляло особое удовольствие подвергать его нападкам.
– Ваш отец, вы сказали?
– Эндрю Шах.
– Лорд Шах? Тот самый барон прессы? То есть я имела в виду медиамагнат. Уф…
Эллиот рассмеялся:
– Ладно, не переживайте, мне приходилось слышать, как о нем говорили намного более обидные вещи. По-моему, в те времена у него было прозвище Мясник с Флит-стрит[17]. Так что образцовым папашей он определенно не был, но это уже совершенно другая история.
– Простите, – пробормотала Эбби. – Я не хотела… Мне надо бы знать.
– Нет, серьезно, все нормально, – сказал Эллиот.
Он задержал взгляд на ней на мгновение дольше, чем следовало бы, и Эбби почувствовала, что краснеет.
– Именно по этой причине в качестве литературного псевдонима я и взял фамилию матери. Отец всегда тяготел к поляризации мнений, что, как вы сами понимаете, может быть как благословением, так и проклятием в моем бизнесе.
– Так, значит, вы тоже лорд? – спросила она. – Или будете им, когда?..
Ну что за вопрос, черт побери!
Эллиот покачал головой:
– Боюсь, что нет. Титул он получил во времена Тэтчер по политическим мотивам, и он только пожизненный. Кроме того, у меня есть старший брат, который и унаследует поместье, громадные долги и двух тайных любовниц.
– Что, правда?
Эллиот расхохотался.
– Нет, Эбби, неправда. По крайней мере что касается любовниц. Мой отец слишком занят игрой в эту свою «монополию», чтобы тратить время на такие реальные вещи, как чувства.
– Я пригласила на открытие выставки и Розамунду Бейли, – сказала Эбби, почувствовав, что их теперь что-то связывает, как заговорщиков.
– Так она придет? – спросил Эллиот, и глаза его загорелись.
Эбби пожала плечами:
– Поскольку она мне не ответила, то полагаю, что нет.
17
Флит-стрит – улица в Лондоне, где до недавнего времени располагались редакции главных британских газет; центр газетной индустрии страны.