– Патроны береги, Вова.
Капитан не сразу сообразил, что взводный обращается к нему, потом убрал палец со спускового крючка, потрогал ствол, горячий, пахнущий порохом.
– Ни фига себе! Чегой-то я?
– Бывает…
Медведев озабоченно посмотрел вверх.
– На «скворечник» с той стороны не забраться, кажется. Пошли!
Офицеры направились к ведущей вниз каменной лестнице, но, не сделав и пары шагов, плашмя кинулись в стороны: по ушам врезал уже знакомый пронзительный свист, скалы тряхнуло и осыпало грохотом. Почти сразу рванула и вторая мина – также достаточно далеко от позиций, не причинив вреда.
– Хреново бьют, – отметил Виноградов, отряхиваясь: лежать дальше было уже неприлично.
– Корректировщика нет, – кивнул Медведев и неожиданно для капитана перекрестился.
– Эй, взводный! Товарищи командиры! Живы? – Снизу на командный пункт пробирался неутомимый Долгоносик. – Ау-у… А то чего-то рация молчит, никаких ценных указаний…
Лицо у Долгоносика было грязным, румяным и довольным.
– Видали? Во! – Он выставил вперед плечо – материя на рукаве ватника рассечена, через прореху торчат серые комья ватины: – Пулей!
– Вида-али… – Демонстрируя полное безразличие, Медведев закончил прикуривать и затопал вниз.
– Молодец. – Виноградов поравнялся с насупившимся Долгоносиком и, гася отчужденность, протянул ему руку: – Отличился. Нет, я кроме шуток. Молодец!
Уже некоторое время не стреляли, но открытое пространство до бруствера капитан преодолел бегом, на полусогнутых.
– Что там? Тихо?
Один из бойцов молча подвинулся, уступая место у импровизированной бойницы.
– Да-а…
Сектор обстрела и здесь был достаточно узок: отвесные скалы по обе стороны, крутой изгиб трассы…
– Вон, за черным камнем.
Присмотревшись, Виноградов разглядел метрах в двадцати, у самого поворота, безжизненное тело: густые волосы под сползшей, почти фетровой шляпой, армейский бушлат, рука на прикладе.
Ни воронок, ни пулевых отметин – только запах стрельбища да покойник, единственный зримый след только что прерванного боя.
– Товарищ капитан! Вас Медведев к себе вызывает.
– Иду. – Сейчас было не до тонкостей строевого этикета, поэтому Владимир Александрович сделал вид, что не заметил оплошности посыльного. – Он там?
– Да! Пойдемте.
Взводный сидел под убогим навесом, метрах в пяти от трассы. Мощная каменная кладка заброшенного колодца, высохшего, согласно преданию, в юные годы Тамерлана, была надежной защитой не только от стрелкового оружия.
– Как Леха там?
Виноградов понял, что младший лейтенант имеет в виду раненого.
– Нормально.
Действительно, пуля прошла навылет, не задев ничего серьезного, так что кровь уже не сочилась через наложенную бывалыми милиционерами повязку.
– Лукьянова жалко. Что скажешь?
Капитан пожал плечами:
– В строю нас восемь. Патронов на остатке – меньше чем по магазину. Плюс пистолеты.
– Ни шагу назад? До последнего?
От тона Медведева Владимир Александрович смутился и полез зачем-то в карман.
– Не знаю…
С неба вновь обрушился свист, и рвануло где-то рядом с пустым командным пунктом.
Взводный посмотрел вверх.
– Если они заберутся в «скворечник» – нам абзац.
Он высказался грубее; но без ненормативной лексики тут было не обойтись, поэтому Виноградов кивнул:
– Это возможно?
– Вроде нет, но…
– Слушай, Медведев, я ведь тоже в герои не лезу, тем более посмертно. Так что…
– Хорошо, Саныч. Это уже хорошо. А то я подумал, что ты вроде Долгоносика – энтузиаст!
– Заткнись!
– Извини. – Взводный посмотрел на часы. – Обед у них, что ли? За двадцать минут – четыре мины. Непохоже это на прорыв, хоть убей… тьфу-тьфу-тьфу!
Виноградов уважал чужой опыт, тем более афганский, отмеченный «Звездочкой» и «Боевыми заслугами».
– Думаешь что?
– Конь в пальто! Может, разведка боем?
Капитану стало почему-то не по себе:
– А если послать кого-нибудь наверх? Тихо, только глянуть?
– Может. Ладно! Двоих отправим в «скворечник», а то сидим, как дураки. Они-то в нас хоть минами кидаются, а мы вообще хуже котят слепых: «ждем-с!» Доложат – сориентируемся.
Взводный помедлил, потом прикрыл глаза:
– Наверное, будем отходить. Компактной группой, оставляя прикрытие.
– Тебе виднее. Если что, я как старший по званию…