-- Давай, - повторил Александр Алексеевич коротко.
Ритины шаги растаяли в воздухе. Слышался только стук вилки.
-- Посмотри, - распорядился Александр Алексеевич. - Точно ушли? Эти психички все хитрые такие...
-- Сейчас, Александр Алексеевич, - откликнулся Петя с набитым ртом и куда-то по-слоновьему потопал. - Ушли, - подтвердил он, возвращаясь.
Александр Алексеевич тяжело вздохнул.
-- Давай сюда этого... почетного чекиста, - проговорил он. - Что у них за техника такая, что все время ломается... Защитники государства, блин... СССР так же просрали... А я должен, смотри: среди дня бросать дела, ехать сюда...
-- Этого-то, Александр Алексеевич... - подсказал Петя, понижая голос. - Кавалера их... Он ведь здесь где-то...
У Кирилла душа ушла в пятки.
-- Да черти с ним совсем, - сказал Александр Алексеевич лениво. - Я не свинья - в грязи ковыряться... Ну посмотри по комнатам, я не знаю... В сортире посмотри...
Петя проверил кухонные полочки с чайным сервизом - вместимостью в сотые доли человека - раскрыл несколько шкафов и стал, сотрясая дом, подниматься наверх. Кириллу вспомнилось о способностях милиционера, на обысках натренированного, и у него потемнело в глазах. Но Петя, очевидно, был из другой корпорации.
-- Как же меня достали эти дуры! - кричал ему Александр Алексеевич. - Как же достали!.. Хоть бы учились чему!.. А то: придушат, на трупаке сядут и глазами хлопают... А я отслеживай!.. Я занимайся!.. Я концы в воду прячь!.. Задолбало!.. Надоест, запакую всех в тюремную психушку, и фиг передач дождутся!.. Ну что?
Петя спустился обратно.
-- Зову, Александр Алексеевич, - сказал он.
Пока Кирилл переваривал услышанное, Петя удалился, и вместо него в дом вошел невысокий лысый человечек.
-- Что ж это, Юрий Ефимович! - сказал Александр Алексеевич. - Что у вас техника такая, ей-богу. То пленка закончилась, то батарейки сели... то камера не работает. Все время что-то случается. Нет спокойствия за государство. При такой технике.
Юрий Ефимович искательно засмеялся.
-- На государство, Александр Алексеевич, вон какой штат трудится, - проговорил он. - Если надо, живыми ушами дослушают. Глазами досмотрят... Техника - на то и техника, чтобы ломаться.
-- Уже раз досмотрели, - сказал Александр Алексеевич. - До сих пор не расхлебаем. Ну, куда?
-- Наверх, - ответил человечек, и все пошли наверх.
-- Стремянка нужна?.. - спросил было Петя.
У Кирилла, заметившего стремянку на расстоянии вытянутой руки, опять потемнело в глазах, но человечек от подручных средств отказался. Наверху побыли минут десять, что-то шуршало, и Петя тяжело ходил по комнате. Потом стали спускаться.
-- Кисанька! - говорил в телефонную трубку Александр Алексеевич, перехватывая руку на перилах. - Можете возвращаться... Да... Говорю, не беспокойся. Заеду в ресторан. Да... дела. Целую, родная. Да. Целую в губки...
Человечек при этих словах мерзко засмеялся, и все трое вышли. Взвыли моторы, стихло, а Кирилл еще сидел, ни жив, ни мертв. Он так и не понял, кто за кем в конечном итоге следит. Слова про трупака ему тоже не понравились... Он раздумывал, не плюнуть ли на обещанные четыреста долларов и не податься ли восвояси, пока не поздно, но во дворе послышались настороженные голоса женщин. Кирилл разгреб укрытие, побежал наверх, выскочил на балкон и притаился. Яна исчезла, по соседнему участку между грядок бродил синусоидами, помахивая пластмассовой лопаткой, ребенок в желтой панамке. Кирилл распахнул наугад книгу без обложки и сделал вид, что поглощен чтением.
-- Вася! - позвали снизу пронзительно и тревожно. - Вася, ты где!.. Что за черт побери, убью!..
Кирилл водрузил на лицо невинную улыбку, сунул под мышку книгу, обеспечивающую простодушное алиби, и сошел на первый этаж. Рита, сгорбившись, обнимая дрожащим телом полупустую бутылку коньяка, сидела на столом на кухне, а подруги, хлопотали вокруг, как мотыльки, вьющиеся вокруг лампочки. Три пары стеклянных от измученного беспокойства глаз уставились на него согласно.
-- Где ты, где шляешься, мало без тебя хлопот! - взорвалась Рита, крепко сжимая, как эспандер, коньячное горлышко. - Он видел тебя? Зачем он приезжал? Что они делали?
-- Не знаю, - ответил Кирилл безмятежно. - Они наверх не ходили. Внизу разговаривали. Я не прислушивался. Меньше знаешь - крепче спишь... А что?...
Внутренний голос подсказывал ему, что лучше не делиться информацией и не рассказывать, о чем узнал. Подслушивают? Их проблемы... Не ему опасаться шантажа...
-- Я говорила! - причитала Рита. - Все неспроста! Он везде! Он словно разлит в воздухе!.. Это Янка, проститутка!.. Я говорю, она все ему докладывает!..
Остаток дня прошел нервно. Женщины не могли отойти от волнений, вызванных внезапным визитом Александра Алексеевича, а Кирилл обдумывал случайно услышанные слова, подозревая их чрезвычайную важность. Задним умом ему мимолетно показалось, что следовало обнаружить себя перед Александром Алексеевичем и расспросить, что тот имел в виду. Нет, вряд ли... Серьезные вещи не рассказывают чужому человеку, случайно вылезшему из собственного чулана.... Он беспокойно прислушивался к обрывкам фраз, стараясь уловить среди дамских пустяков след путеводной нити, ведущей к гипотетическому секрету. Даже видение загорающей в бессолнечный полдень Яны отошло на второй план. Он, сидя на террасе, подозрительно нахмурясь, вникал в Алинино бормотание про синий мак, растущий на далеких планетах - пока она, под ревнивым Ритиным присмотром давила ложкой смородиновые ягоды и прибавляла песка во фруктовое пюре. Примечательно, что Рита вздрагивала от каждой ложки, запущенной в сладкую смерть, точно это был последний сахар на земле. Он попытался поговорить с Ларисой, но та, хотя и смотрела влюбленными глазами, связный разговор не поддержала, а принялась возбужденно пересказывать переведенные недавно статьи. Из ее бесконечных монологов Кирилл понял только, что в секретных лабораториях научились останавливать время, что Юрий Гагарин был переведен через космический мост в другое измерение, что под египетскими пирамидами обнаружен подземный бункер сорока метров глубиной, и что она гордо демонстрирует далекому умственному Васе широту околонаучного кругозора.
Хотелось к людям. Дом представлялся замкнутым лабиринтом на заброшенном острове в глухой тундре в бессрочном полярном времени суток. Разрывая пальцами традиционные пакеты с мороженой картошкой, он тоскливо заглядывался на посторонние уличные голоса, кажущиеся безмятежно веселыми и маняще нормальными. К вечеру дамы оклеймались, расслабились и, как вчера, окружили вязаную скатерть. Издали Кирилл обратил внимание на рыжий лоскут, который Рита положила посреди стола. Присмотревшись, он узнал пионерский галстук.
-- Боже мой! - воскликнула Алина. - Это семьдесят восьмой год!.. Здесь написано... Ритка, его кто-то поел.
-- Кто мог поесть, - возразила Рита. - Это искусственный шелк. Нужен он кому... Уважающие себя насекомые не жрут целлюлозу... Смотри, это Наташка написала, из Химок, помнишь? "Желаю никогда не забывать третий отряд..."
Кирилл равнодушно понял, что на галстуке что-то написано, и дамы разбирали надписи, растягивая, каждая к себе, три галстучных конца.
-- Ты глядел мне в глаза... как измученный кустик в ручей... - читала Лариса. - Кто ж это?... А, это Галка... Мне доныне тепло... от давно не звучащих речей...
-- Люби два раза, но не двух сразу... - вторила Алина, придерживая обработанную оверлоком кромку. - Ирка... не помню. Ритк, а ты помнишь, как повязывать?.. Сможешь сейчас?..
Рита презрительно хмыкнула.
-- Такое разве забудешь! Хоть среди ночи подними. Помнишь, как нас химера гоняла: "Ты почему без галстука?!! В комсомол не дам рекомендации!.." Я не только что галстук - я автомат Калашникова соберу и разберу... Руки-то помнят...
-- В московской области запрещали собирать ландыши... - меланхолично вспомнила Алина. - Плакаты висели у главного входа, куда родители приезжали...