Что делалось дома, я просто не замечала: впервые в жизни позволила себе роскошь — не замечать. Ни нахмуренных бровей бабушки, ни легкого неудовольствия на лице дяди Бори, ни охов и подмигиванья Фени, ни скорбно сжатых ручек Манюси. Но в то же время я была к ним внимательнее, чем прежде. Заметив в витрине блузку, отделанную кружевами, тут же купила ее для Манюси, а потом стала думать, что может порадовать бабушку. Ведь так хотелось показать, что я люблю их всех по-прежнему, так хотелось смягчить удар, который я им неминуемо нанесу.
Момент для объявления новости я готовила долго. Мелькала мысль посоветоваться с Борисом Алексеевичем, но я ее отмела. Нет, хватит советов. Я поступаю так, как считаю нужным. Никто не в праве меня отговаривать, осуждать, обсуждать. Мне все равно. Я решила.
«Сразу сказать ей, что мы женимся? — недоуменно спрашивал Кирилл. — Прости, Гулька, я просто не понимаю, к чему вообще были все эти тайны? Сказала бы для начала, что встретила Мельникова на Невском и вместе сходили в кино. Дальше — больше. Она постепенно привыкла бы к мысли, что у нас что-то вроде романа. И стоило бы позвать меня в дом: попросить что-то приколотить, переставить. Она ценит мою рукастость. Став зятем, я вам все хозяйство налажу». Нет, это не годилось. Я прекрасно помнила, как впервые услышала имя Кирилла, бабушкин голос просто звенел в ушах: «Звезд с неба не хватает. По правде говоря, специальность сдал на слабую четверку. Поставили „отлично“, так как уже заранее решили брать. Руки хорошие, будет налаживать установки». — «А откуда он взялся?» — спросила я из приличия. Пили вечерний чай, Бориса Алексеевича не было, настроение у всех вялое. «Из Саратова. Там учился и начал работать. Там осталась жена. Правда, он вроде хочет от нее избавиться. Во всяком случае, так говорит Никольский». Потом Кирилл нечасто возникал в разговорах. Что-то в нем бабушку раздражало, и чем дальше, тем больше. Ни в коем случае нельзя позволить ей догадаться о наших встречах. Почуяв хоть что-то, она заставит меня увидеть Кирилла их глазами. Не хочу. Не поддамся. Не позволю все уничтожить. «Гулька, ну что за детские страхи! — смеялся Кирилл. — До сих пор бабушку боишься? Да посмотри ты на вещи реально. Ей семьдесят пять. Ее ценят, конечно. Но прежде всего как музейную редкость». — «Ты не знаешь ее». — «Окстись! Я два года ее аспирант». — «И видишь только фасад». — «Но что-то ведь понимаю! Надо все-таки для начала подсластить и помаслить. Вдруг оказаться перед фактом для нее будет ударом. Для любой было бы ударом. А уж ей, с ее самолюбием!» — «Кирилл, тут нет альтернативы». — «Ну тогда поступай как знаешь. Твои родные. Я тебе тут не советчик». Он добродушно улыбался. Спокойный, уверенный. Ну прямо положительный герой из кинофильма. Из тех, что ветру навстречу, с гитарой и песней. «Все будет хорошо, — говорила я, зарываясь в его плечо, — все будет хорошо, но только нужно подождать».
Сколько бы это еще тянулось, сказать трудно, но как-то раз бабушка появилась из института очень довольной и благодушной. «Мой Мельников делает неплохие успехи, — заявила она, переодевшись и выходя в столовую. — Сегодня выступал на кафедральном семинаре, и хотя вечно всем недовольный Никольский пытался его распушить, не только выстоял, но и выстоял с честью. Каков волжанин! Времени даром не терял. Одна беда — пишет плохо». — «В этом я постараюсь помочь. Кирилл — мой муж». Казалось, это сказала не я, а кто-то другой. Бабушка резко вскинула голову, попыталась презрительно улыбнуться (что за дурацкая шутка!), но, стремясь быстро поставить все точки над «ё», я, холодея от ужаса, разъяснила: «Формально мы не женаты, но ведь важно не это». Теперь отступать было некуда. Мы стояли друг против друга. На ее лице полосами сменялись недоумение, брезгливость, страх. Наконец, не сказав мне ни слова, она с грохотом отодвинула стул и крупными шагами пошла к двери. «Ты куда?» Не оборачиваясь, она решительно подняла руку: «К себе. Никому за мной не ходить». Из комнаты Манюси уже вовсю несло валерьянкой. Она, как обычно, мгновенно почувствовала неладное. Нюх прямо как у собаки. Не зная, что предпринять, я моталась из угла в угол. «Ужинать-то когда?» — спросила вошедшая Феня. «Пойди спроси у бабушки». Я трусливо обрадовалась посредничеству, но принесенный ответ был: «Ужинайте без меня».