— Подожди, Нулька, — Макс крепко держал меня за руку. — Здесь, да, точно, здесь мы встретили тогда эту пару.
— Какую?
— Ты должна помнить. Она была беременна, а он — с восторгом нес груз ответственности.
— И в чем это выражалось?
Макс искоса посмотрел на меня.
— Знаешь, ты бесподобна. Успехи по службе достались тебе более чем заслуженно.
Саша Ломакин, собравшийся светски отметить свой день рожденья, был старым врагом-другом Макса еще с университета. Курсе на третьем они стали соревноваться, то бишь соперничать. Оба метили в аспиранты к Илье Аркадьевичу Кондрашову, а ясно было, что двоих Кондратов взять не сможет. Потом все-таки взял, но они уже не могли успокоиться: продолжали толкаться — хотя и дружить продолжали. Женился Сашка на серьезной, но преданно глядевшей ему в рот Оле Козицкой. Думаю, как раз глядя на них, Макс и надумал на мне жениться. На той вечеринке, где мы познакомились, я была лет на пять моложе всех и в целях безопасности играла в благоговейное отношение к «старшим товарищам». Через неделю после наполеоновских проводов Макс привел меня в гости к Ломакиным, и преданная Оля разглядела во мне что-то, очень ей не понравившееся, и, по-моему, даже пыталась «открыть Максу глаза», но тот отмахнулся, а потом искренне забыл об этом разговоре. Я же все время чувствовала исходившую от Оли враждебность и в первые месяцы после свадьбы из кожи лезла, пытаясь растопить холодок и стать своей в их мирке. Потом поняла, что нужно переменить тактику. Пусть не я завоевываю их, а они меня. Ценят успех? Хорошо, я добьюсь успеха На поверхностном уровне это вполне достижимо. Что вы сказали — самонадеянно? Но оказалось, что я как раз рассчитала все очень правильно. Мое продвижение на телевидении вызвало почтительное одобрение Макса (это было смешно, и я это прощала) и полностью изменило мое положение в компании. Но это была пиррова победа. К этому времени я почти наизусть знала и Сашу с Олей, и Рысевичей, умела справляться с любыми поворотами в их отношениях и с улыбкой терпела их всех как составляющую своей супружеской жизни. «Макс молодец. Какую жену воспитал!» — говорил Сашка в подпитии. — «А я сплоховал! Хотя разве тут можно кого-то винить? Ольга всем хороша, но размаха в ней нет». Все смеялись. Ада Рысевич опускала ресницы, томно затягивалась сигаретой. Оля сидела тут же, улыбалась. Расходились в приятнейшем ощущении хорошо проведенного вечера.
— Пан профессор Коханьский — действительно шишка? — спросила я, глядя на Макса, сосредоточенно перебирающего галстуки.
— Шишка. И я очень хотел бы получить от него приглашение поработать у них в Варшаве.
— Жалко, что день рожденья не у тебя, а у Сашки.
— Ничего, я свезу его в Петергоф.
— А Сашка — куда?
Он хотел что-то ответить, но промолчал, а на меня напала вдруг бесшабашность. Надев красное с желтым платье, сшитое исключительно для курорта, я словно сменила кожу. «Шампанское бросилось в голову до того, как откупорили бутылку», — говаривала в таких случаях Даша Суворова. Макс с выбранным наконец галстуком посмотрел на меня удивленно:
— Может, ты лучше наденешь то, в чем была на кондратьевском юбилее?
— Ни за что, — щелкнула я его по носу. — Сегодня жара, как в Сочи. Хоть таким способом почувствую себя на юге.
Максинька сразу сник, с фальшивой сосредоточенностью начал что-то искать в шкафу. Ну зачем я его довожу? Ведь что бы там ни было, дураку ясно: сейчас ему нелегко.
Мы приехали, когда все были в сборе. Не хватало одних только франко-поляков.
Дверь на балкон стояла распахнутой. Где-то вдали играл духовой оркестр. Уставленный тарелками и бутылками стол был придвинут к стене: все сделано для организации приема «на европейский лад».
— Как в кино, — подмигнула я Сашке, взяла стакан сока и отошла в уголок. Точка для обозрения площадки оказалась правильной, композиция кадра возражений не вызывала. Стоя около книжных шкафов, Илья Аркадьевич что-то рассказывал Косте Глотову и милейшей, хотя и удручающе длинноносой Аде Рысевич, броско задрапированной в платье типа «огни фейерверка». В углу на широком зеленом диване Боря Рысевич развлекал байками Костину жену Юлю и Машу Амелину. Маша была несравненно эффектнее Юльки, но они замечательно дополняли друг друга, и жаль было, что в данный момент я оказалась единственной зрительницей «прелестной картинки». Углубившись в свои наблюдения, я не заметила, как ко мне подошел именинник. Вид у него был очень решительный.