– Знаю.
Тибо побарабанил пальцами по столу, почесал подбородок, снова переглянулся с Гийомом, который усиленно думал, скрестив на груди руки.
– Вот что, Сильвен, – решил король, – сделай эту стрелу, и сделай как следует. По всем законам ремесла. Продай ее по соответствующей цене, даже если он вернется без разрешения. А затем попытайся за ним проследить. Я дам тебе кого-нибудь в помощь. Если мы поймем, куда ушла стрела, это нам очень поможет. Очень.
Сильвен Удача кивнул.
– Потому я и пришел, сир. Полагаю, у вас мало зацепок.
Сильвен промолчал, что это он предупредил Лукаса о Проказе. Лучше не напоминать королю о той зацепке, которую он сам же и растоптал.
– Стрелы ты делаешь в своей комнате… – размышлял Тибо. – Я не могу приставить к ней охрану, это нас выдаст. Хотя бы запирай ее на ключ и смотри в оба.
– Да, сир.
Сильвен понурил голову, вдохнул поглубже и произнес внушительно:
– Ни в коем случае нельзя допустить, ваше величество, чтобы мой заказчик выстрелил этой стрелой.
– Выходит, ты не из тебеистов, – заключил Тибо.
Услышав это слово из монарших уст, Сильвен (будучи тебеистом) не сдержал улыбки. Зубы у него были белые и ровные и прекрасно контрастировали с черными, как гагат, глазами. Но к лицу его быстро вернулась серьезность.
– Сейчас мы живем при монархии, сир, и если выбирать между двумя правителями, я безусловно предпочту вас. И потому всей душой надеюсь, что стрела никогда не будет пущена.
– Ну, это уже моя забота, – сказал Тибо, вставая.
Сильвен Удача вышел из кабинета с чувством выполненного долга, но при этом его не покидало тягостное ощущение, что ему предстоит стать творцом орудия цареубийства.
– Гийом, подыщи ему стражника, чтобы, когда придет время, он смог проследить за Альфредом Дюбюком, – велел Тибо, как только слуга вышел.
– Бесполезно, – возразил капитан. – Раз Сильвен Удача побывал здесь… Твой брат наверняка уже устроил за ним слежку, так что он себя выдал. Поверь, уже поздно. Жакар закажет стрелу у кого-то другого или придумает, как заставить беднягу молчать.
– Гийом! В кои-то веки у нас появилась зацепка… В кои-то веки Удача на нашей стороне… Давай. Найди мне Манфреда, чтобы я поставил его в известность. Вот уж кто умеет приглядеть за крылом прислуги. К тому же мы с ним должны закончить размещение гостей за столом. И побыстрее, Гийом, а не то посажу с тобой рядом Филиппа вместо Элизабет!
Капитан ушел, все так же скрестив руки. Он был прав и знал это.
47
Пациенты Лукаса, у которых был назначен прием, недовольно толпились перед запертой дверью больницы, особенно же досадовала одна барышня, желавшая вновь увидеться с доктором, поскольку накануне он слишком уж деликатно ее спровадил. Сдались они не сразу, но в конце концов все же разошлись по домам. Однако Лукас, вопреки их догадкам, вовсе не навещал больного на дому, а сидел за запертой дверью, обложившись колбами, тигелями и расставив перед собой рядком выпрошенные на кухне шафран, спирт, миндаль, сахар, муку и смородиновую наливку. Все это, а особенно сахар, Марта уступила неохотно. Покинул больницу Лукас лишь к ужину, явившись в столовую вольных ремесел ровно в назначенный час. Пальцы у него были все в пятнах, зато совесть чиста: Эсме может беспрепятственно грабить больницу и забирать то, что ей нужно.
Посыльная как раз воспользовалась тем, что весь двор был занят трапезой, и наведалась в комнату Лукаса. Поскольку расставленные всюду стражники все равно бы заметили ее, она решила, что лучше идти открыто, чем таиться и вызывать подозрения. Она громко постучала в дверь, выждала пару секунд и вошла. Там она принялась ругаться на гитару. Стражники, видевшие, как Лукас вышел, решили, что не заметили его возвращения. Ответных реплик слышно не было, однако доктор редко повышал голос. Тем временем Эсме нашла ключ от больницы: его легко было отличить по цветку бузины, и он лежал на виду, на круглом столике. Спасибо, Лукас. Она положила на его место белый камешек, который хранила с того дня, когда они купались в роднике, и вышла, хлопнув дверью. Затем она тихонько проскользнула к больнице, где на стуле ее дожидалась ореховая шкатулка. Спасибо, Лукас, огромное спасибо.
Ночью на Бойне, затерянной на дне глубокой низины у подножия смертельно опасной лестницы, не было ни души, если не считать туш убитых и подвешенных за крюки животных. Мертвая плоть пачкала пятнами плащ Эсме, цепи скрипели, когда она проходила. В глубине стоял прилавок с остро заточенными ножами, и она оставила шкатулку с подписанными склянками прямо на нем.