Лисандра посадили рядом с Лукасом. Застолье – прекрасный повод представить ему новую барышню, но Тибо решил дать ему отдохнуть и окружил исключительно прочными парами. За каждым из столов был как минимум один надежный человек, а иногда и два; советницы – распределены по всей зале. Ради капитана Тибо даже разыскал кое-кого из экипажа «Изабеллы». Двоих матросов: старшего по грот-мачте и постирщика, а также геолога и кока, заранее раскритиковавшего меню. Филипп был зажат между Бушпритом, братом Феликса, и Шарлем, который пообещал не спускать с него глаз.
Вино, хрусталь, серебро, гирлянды из роз, тысячи свечей, – во всем гостям виделся праздник. Но Гийом замечал лишь тревожные детали. Едва он вошел в зал, его поразили две вещи. Во-первых, он увидел, как Лукас быстро перекладывает ножи у тарелки Лисандра: они были нацелены остриями ему в грудь. Во-вторых, он заметил, что некоторые гости, садясь, перевернули таблички с именами лицом вниз. Действительно ли там были их имена? Или они выкрали приглашения? Капитан стал рыться в памяти и был почти уверен, что кто-то из его родственников не пришел. Вдобавок Филипп, его новоиспеченный шурин, улыбался как болванчик, сверкая серебряными зубами. Господин Отой тоже это подметил:
– Над чем опять смеется этот оболтус? Надо было оставить его в Лесах, да поглубже.
– Ты о своем сынке? – спросила супруга.
– Нет. О твоем сынке.
Типичная их перебранка насчет Филиппа.
Тибо тем временем самым естественным образом исполнял роль монарха, к которой его готовили с детства; он владел ею в совершенстве, так что никто не мог заподозрить, насколько он напряжен под этой маской. Тибо расточал свое знаменитое обаяние, всегда вовремя и нужным тоном вставлял какое-нибудь словцо и лишь об одном заставлял себя молчать: о трактате «Власть», который с радостью обсудил бы, но о котором никто в его присутствии не посмел бы и заикнуться. Вместо этого он добродушно смотрел на Лемуана с Ирмой, которые, сами того не замечая, менялись приборами. Отвешивал комплименты Гвендолен за ее передвижную ювелирную экспозицию, засыпал адмирала приятными воспоминаниями о плаваниях, высокопарно заговаривал с герцогом Овсянским и смешил Марго так, что она хохотала во весь голос. И, хотя на месте желудка у него был комок нервов, он умудрялся пробовать всего понемногу: суп из лисичек, утиное филе, баранье жаркое, филе форели, перепелиные яйца, фаршированный картофель, жареную тыкву, цветную капусту, шпинат под соусом. Супруги Отой, его дядя и тетя, глядели на него издали; таким они его всегда и знали. Он очаровывал двор еще не расставшись с соской.
Но король, не снимая своей обаятельной маски, в конце концов признался себе, что из всех неудачных идей эта была наихудшей. Он вел обратный отсчет уносимым приборам, мечтая, чтобы поскорее осталась одна чайная ложка. И собственные слова доносились до его сознания словно издали, будто он говорил с навсегда утраченным миром. Эма, разумеется, все понимала. Она слишком любила его, чтобы не заметить, что он глотает не разжевывая, что постоянно поправляет салфетку и вместе с хлебом мажет маслом свой палец. Но все равно рядом с ним ей было спокойнее, потому что в короле она видела человека, а в человеке – сердце. Она видела вечную любовь, без которой королевство Краеугольного Камня было бы для нее не более чем очередной остановкой в плавании.
Мастерски направляя беседу за своим чудны́м столом, Тибо не упускал ни одного движения в зале, где передвигаться могла исключительно прислуга. Бенуа наглядно доказывал свою осьминогость, Манфред напоминал истинного капельмейстера. Раз в две минуты Тибо переводил взгляд на Лисандра: он тоже заметил перевернутые ножи. Ножи, красный крест, пустое небо. Тот, кто не умеет плавать. Все указывало, что Лисандр станет следующей целью в череде покушений.
Тибо увидел, как в перерыве между сырами и черничным пирогом Лисандр отодвинул стул и направился к почетному столу, где сидели родители новобрачных. Зачем, черт возьми? Ответ был прост: Лисандр хотел, чтобы госпожа Лебель погадала ему по руке. Феликс успел спросить ее на свой счет еще по пути в церковь, и она сказала, что его ждет смерть от воды: известие это он принял бодро. Во-первых, потому что предсказать штурману смерть от воды – много ума не надо; во-вторых, потому что лучшей смерти он не мог и представить. Чем он и похвастался за своим столом. Лукас попытался отговорить Лисандра, но остальные активно его подбадривали.