– Ныряйте, – скомандовал он тихо.
Тут же под сводами пещеры разнесся хриплый голос Жакара.
– ТИБО!
Тибо не ответил. Пока он молчит, брат не сможет понять, где он.
– Тибо! Всего-то двое стражников? Недорого ты, видно, ценишь свою жизнь.
Жакар замолчал и напряг слух. Пока что он стоял у входа, держась за завесу плюща, и не подходил ближе.
– Впрочем, сам я, заметь, пришел и вовсе один, так что не мне тебя упрекать.
Он отпустил плющ и шагнул в глубь пещеры.
– Подумать только, что этот тупой слуга открыл шлюзы! Но знаешь, Тибо, я даже не стал осматривать туннель. А я хорошо его знаю, к слову сказать, как и все остальные. Только заглянул одним глазком в лощину. Я знал, что ты не умрешь, не попрощавшись со мной.
Тибо занес меч над плечом как дрот, по-прежнему не издавая ни звука. Он колебался немного, какой рукой его метнуть. Левой выйдет сильнее, но правой – точнее. В конце концов он выбрал левую, решив подпустить цель поближе.
– Молчишь, Тибо? Может, гадаешь, как я так быстро вас нашел? Представь себе, у вас есть запах, а у меня – пес. Вы оставили просто роскошный след. Из кого это столько крови натекло?
Тибо стиснул зубы. Видимо, кровь была Эмы. Она не захотела говорить, куда ранена, а он в темноте ничего не видел.
– Но я и без того здесь как у себя дома. Здесь я укрывался, вернувшись из изгнания.
При слове «изгнание» Жакар усмехнулся.
– Правда, тогда шума было меньше. Откуда этот грохот, а, Тибо? Прямо гром.
Жакар не знал про тайник, – огромное преимущество.
– Как бы то ни было. За жену и паренька своего можешь не волноваться, у меня только одна стрела, как ты догадываешься. Всего одна, как всегда. Угадай, для кого.
Жакар вытащил из колчана за спиной стрелу. Древко из зимнего ясеня, выточено из ствола. Оперение из четырех больших орлиных перьев. Зазубренный наконечник с длинными острыми гранями. Жакар натянул лук, не обращая внимания на отрубленный палец. Он уже доказывал, попав среди ночи в грот-мачту карантинного судна, что может целиться в полной темноте. По звуку. Пока что он слышал лишь грохот водопада, но терпеливо выжидал, когда его пес, нюхавший пол пещеры, сообщит ему все, что нужно.
Но Тибо не ждал. Жакар достаточно болтал, чтобы дать ему понять, где он стоит. На этот раз он должен убить его. Во имя королевства, он должен убить собственного брата. Даст ли меч Пьера ему это сделать? Он метнул его, чувствуя, будто и сам устремляется вслед за ним всем телом. В тот самый миг, когда рука его выпустила меч, Стикс залаял возле прохода, и стрела Жакара тут же полетела навстречу. Меч и стрела разминулись друг с другом на середине пещеры.
Меч глубоко вонзился Жакару под плечом, в двух ладонях от сердца. Он рассек мышцы, сухожилия и перерезал нерв. Жакар упал на колено. Взвыв от боли, он вырвал из тела клинок и отбросил его. Упав на каменный пол, меч, созданный не для того, чтобы братья убивали друг друга, раскололся на две равные половины.
Стрела же пронеслась между сталактитами и сталагмитами, не встречая преград. Гийом не раздумывая кинулся закрыть собою Тибо, увлекая его вниз. Они рухнули как один. Стрела коснулась плеча капитана, вспоров мундир, и продолжила свой путь к истинной цели. Жакар метил в сердце, но попал в горло. Кровь короля брызнула на затылок его друга.
Семь последующих секунд тянулись как долгие минуты. Тибо отступил, спотыкаясь. Одной рукой он пытался вытащить стрелу, другой искал Эму. Горло горело. Кровь рекой заливала грудь, обагряя рубашку, наполняла рот. Ясеневое древко сломалось у него в руке, но наконечник глубоко вошел в горло. Все подернулось молочной пеленой. Ему не было больно, он будто плыл. Гийом кричал что-то, Лисандр молчал. Где Эма?
Последний шаг отделял Тибо от водопада, который ревел все громче, хлеща, стегая бока скалы, и падал в Верную как целый город, целое королевство. Ледяные капли стучали по его лбу. Он протянул руку воде, и она с силой ударила его по пальцам. Тогда он вспомнил, что всю жизнь мечтал нырнуть в нее. Но Эма схватила его за другую руку, потянув к себе.
У Тибо уже не было сил стоять, как не было сил и пройти два шага, отделявшие его от жены. Ища опоры, он сунул под поток всю руку. Вода схватила его за плечо, забарабанила в грудь, освежая кровь и расслабляя плоть. Водопад затягивал его неодолимо, и вдруг Тибо резко, почти до боли, каждой своей клеточкой понял, как любит жить. И так же резко прозрел снова. Он видел, несмотря на темноту, что все вокруг стало хрустальным. Прозрачным, сияющим. Видел каждую щербинку в скале, каждый рубин на кинжале, звезды на капитанском мундире, испуг на лице Лисандра, цветок анемоны, чудом сохранившийся в волосах Эмы.