Портовый трактир действительно считался излюбленным местом для мутных делишек. Там всегда было полным-полно посетителей самого разного – если не сказать безобразного – рода, как местных завсегдатаев, так и чужестранцев.
– Я сам туда частенько захаживаю, – подбодрил его Лукас.
– Да? Вот как, сударь… Так, значит, в тот вечер за соседним столом сидел Проказа, конюх из королевской конюшни. Он пил много и потому говорил громко, так что я, даже не желая подслушивать, слышал всё. Он жаловался на двадцать четыре месяца каторги на борту королевского судна, но и хвастался тоже. Говорил, что зато разузнал об экипаже «Изабеллы» много такого, благодаря чему имеет теперь разные мыслишки, за которые неплохо платят. И так выпячивал при этом грудь, будто богат, как Инферналь. Ну и упомянул среди прочего что-то про пчелу.
Лукас кивнул. Сильвен лишь подтвердил его собственные подозрения: Проказа был единственным членом экипажа, способным извлечь выгоду из аллергии Феликса. Во время вспышки холеры он сделал вид, будто стал человечнее, и король нашел ему честную работу, чтобы окончательно перевоспитать, однако это было заведомо гиблым делом.
– Он еще кое о чем говорил, сударь. Про кого-то, кто не умеет плавать. Странно, на мой взгляд, не находите? Вы знаете кого-нибудь в Краеугольном Камне, кто не умеет плавать? И еще к тому же отправляется в морскую экспедицию? Но раз известно, что случилось с пчелой, думаю, стоит и об этом задуматься. Потому что утопление, сударь, – это дело серьезное.
– Ты прав, Сильвен. Он не упомянул, кто покупает у него идеи?
– Увы, нет. Для этого, я думаю, он был недостаточно пьян, но деньги, чтобы пить дальше, у него кончились, а в долг ему никто не хотел давать. Тогда он стал жаловаться, что в отличие от пчелы, идею с утоплением у него не купили. Видимо, тот, кто за них платит, подумал об этом и сам. Это вам о чем-то говорит?
Лукас тщетно покопался в памяти.
– Нет, не думаю. Но все равно спасибо, Сильвен. Все зацепки полезны.
– К вашим услугам, сударь.
– Ты уже кому-то говорил об этом, или я первый?
– Вы первый, – ответил Сильвен, который успел по обыкновению немного посплетничать с утра в крыле слуг.
– Прекрасно. Еще раз спасибо.
Сильвен поклонился, явно довольный собой и преисполненный уважения к доктору Корбьеру, который так внимательно его выслушал. На самом деле его сведения лишь прибавляли загадок.
43
– «Кто не умеет плавать»? – повторил Тибо, постукивая скипетром по яшмовому подлокотнику. – Из экипажа?
Король принял Лукаса в Тронном зале между двух аудиенций, истекая под мантией потом. Он бросил вопросительный взгляд на Гийома, который пошел с ним, потому что решил больше не оставлять короля одного.
– Знаю, сир, звучит странно, – согласился Лукас.
– Я брал на судно только тех парней, кто умеет плавать: все-таки я не настолько импульсивен, как толкуют…
– Заметьте, вы взяли на судно не только парней, сир, – вставил капитан.
– Не только, вы правы. Но она плавает как рыба.
– Да, сир, мы все видели.
Тибо задумался, почесывая подбородок и рассеянно глядя в белое окно. Шрам на лбу от меча Жакара будто раскалился. И вдруг он понял. Лукас с Гийомом увидели, как Тибо разом побледнел, потом вскочил на ноги и спрыгнул с помоста.
– Ох, нет! НЕТ-НЕТ-НЕТ! Лукас, срочно найди мне Феликса. Скажи ему, что Лисандр сегодня не пойдет на рыбалку. Гулять возле речки тоже. И завтра, и послезавтра, и вообще в ближайшее время. И повтори ему, чтобы не отставал от него ни на шаг, хочет он того или нет. И, кстати, Сильвен Удача, твой лакей – это он подал шоколад Феликсу, ты в курсе?
– Он это отрицает, и я склонен ему верить.
– Хм-м, – только и ответил Тибо, принимаясь ходить от колонны к колонне.
Лисандр был его слабым местом, но как ни защищал он его, все было мало. Еще чуть-чуть, и Тибо запретил бы ему принимать ванну. Гийом слишком хорошо его знал, и потому следил за ним с беспокойством. Быстрый шаг, напряженные плечи: Тибо готов был сам прыгнуть за борт.
Последовавшие за тем аудиенции, казалось, тянулись вечность. Король закипал под мантией. Больше он так не мог. Ему нужно было схватить хоть кого-то, хоть что-то, хоть где-то.
Пока что Проказа был его единственной зацепкой. Подумать только, и он поверил ему! Сам подыскал работу при дворце! Теперь он должен ему помешать, не дать натворить других бед и выяснить, кто ему платит. Этот болван смеялся над его милосердием. Это личное оскорбление, и Тибо лично им займется.