без гроша за душой?
Она фыркнула, и в зеркале сумочки проверила макияж. Её сердце слишком
чувствительное, это правда. В ней пробуждались инстинкты для защиты тех, кто нуждался, и
Аида ничего не могла с этим поделать, она должна была следовать им, даже ценой
проигрыша. Она обозвала себя глупой. Ей — эскорту, шлюхе, никто и ни за что не был бы
благодарен. Ей платили и думали, что за деньги купят даже то неосязаемое и непродаваемое, что она вкладывала в свои поступки и работу.
К сожалению, этот юноша на самом деле мог умереть. Если бы это случилось, все
усилия его сестры, её жертва были бы напрасны. Аида заработала свои проценты, но тем не
менее почувствовала бы себя очень плохо (так происходило каждый раз, когда сделка
заканчивалась плохо, даже если и не по её вине).
Пока Аида размышляла над этими мыслями, поправляя тушь и линию бровей, она
пристально посмотрела на своё отражение. Её великолепные глаза цвета оникса сияли
светом, который не видела долгое время.
«Кого ты хочешь одурачить, моя дорогая? Это не из милосердия или сострадания.
Признай, тебе нравится этот парень».
Изумленная и почти раздражённая этим откровением (словно это было признание
слабости), Аида ускорила шаг на каблуках от Лубутена и оказалась перед дверью в квартиру
Кларка.
«Я буду выглядеть слишком элегантной или слишком маленькой, понравлюсь ли ему?
Я не буду слишком старой для него, Боже, а если я поняла всё неправильно, в каком глупом
положении окажусь, может, он просто ищет материнского утешения…»
Дезориентированная и напуганная многочисленными сомнениями, которые ей были
совсем не свойственны, Аида учуяла запах опасности, слабости, чувств. Она сделала шаг
назад, решив уйти, но в этот момент дверь распахнулась и в проёме во всей красе предстала
фигура Кларка.
Он был одет в белую рубашку-поло с короткими рукавами и потёртые синие джинсы, волосы оставались влажными после душа, а золотистая щетина едва оттеняла нижнюю
челюсть. Кларк прищурился и нахмурил брови в выражении неудовольствия.
— Аида, что ты делаешь, не зайдёшь?
Застигнутая врасплох, она не решалась повторить свой апломб. Чтобы удержать
Аиду, Кларк без стеснения показал, что с тревогой следил за её приходом. Как давно он стоял
за этой дверью? Неожиданно он показался ей прекрасным в этом своём разочаровании, как у
обиженного малыша, наивного и неотразимого. Ей захотелось укусить его, прикоснуться к
нему и почувствовать запах. Аида положила руку ему на грудь, удивлённая тем, что
чувствует сквозь рубашку мускулатуру мужчины, а не ребёнка. Она подошла, чтобы
поцеловать Кларка в щеку, и потерялась в его обожающем взгляде, голубом, как летнее небо.
— Я передумала и уже собиралась уходить. Я вдруг испугалась, что поступаю
нескромно, навещая тебя.
Тон был откровенным, почти смущённым. Ничего общего с обольстительной, покачивающей бёдрами Аидой, которую Кларк видел при первой встрече.
«Я всё равно ему нравлюсь, даже если не веду себя как роковая женщина?»
Взяв за руки, Кларк притянул Аиду ближе и коснулся её губ своими, глубоко вдыхая
запах.
— Я не позволил бы тебе. Я ждал тебя, разве не видишь? Слушай, я босиком, потому
что, хотя бы кое-что во мне тебе понравилось…
Аида рассмеялась, весёлая и обезоруженная. Секс с этим большим ребёнком? Но как
она могла только задуматься о таком? Она почувствовала, как её охватывает нежность при
мысли о том, с чем парень собирался столкнуться в больнице, и в то же время испытала
зависть к Лорен, у которой в жизни была хотя бы одна искренняя любовь. Аида понимала
девушку. Чтобы спасти такого парня, любая глупость была бы оправдана.
— Итак, эта кола? — нагло спросила Аида, входя в квартиру и продолжая
прикасаться к молодому человеку, который, приглашая, сделал шаг назад.
В этот момент она почувствовала, что снова контролирует ситуацию.
Глава 3
Аида была красива захватывающей красотой, делающей её похожей на древнюю
статую, картину, богиню. Женщина была так прекрасна, что внушала трепет любому, кто ещё
не стоял одной ногой в могиле. Она была настолько привлекательной и совершенной, что
единственный правдоподобный способ завладеть ею, казалось был — купить её, так как
понравиться ей было немыслимо для любого мужчины. И Аида была здесь, перед ним, улыбалась, сидя в полуметре на диване, на котором они с Лорен лежали по вечерам и вместе