— Я подумаю, — кивнула Мария. — Кто знает, быть может, в свете случившихся событий срок давности моих проступков на Лей перестанет иметь значение. Я все еще немного опасаюсь встречаться с Себой.
— Будь моя воля, я бы вообще предпочла этого не делать, — поморщилась я.
— Да ладно, — отмахнулась Мария. — Не такой уж он и плохой. Просто военный, и этим все сказано.
— Ненавижу военных, — откровенно призналась я, вызывая кривую ухмылку матери.
Вечером, когда Мария уже скрылась в секретной комнате кадровика, а я решительно заявила, что на кожаном диване не лягу, пусть он хоть суперкомфортабельным окажется, Саш покорно достал откуда — то из шкафа еще один комплект постельных принадлежностей, и удобное мягкое одеяло мы постелили прямо на ламинат. Прикрываться вместо него планировалось мягким кашемировым пледом, и я в который раз молча удивилась предусмотрительности некоторых мужчин.
Обрадованный компанией Веник носился вокруг импровизированного жилища, скуля и заигрывая с нами, пока мы устраивались на полу, потом потихоньку затих под боком у Преображенского. Когда электроник начал тянуть ко мне свои шаловливые ручки, я сделала вывод, что собак уснул окончательно.
— Мама может выйти в любую минуту, — прошипела я, пытаясь скрыть за недовольным тоном свое понемногу зарождающееся желание. Преображенский как бы случайно задевал рукой все чувствительные места моего тела, а под конец гневной тирады усмехнулся на ухо и произнес, целуя меня в шею:
— А ты устраивайся на спине — я прикрою, в случае чего.
Стягивать смешные шортики с Микки — Маусом он принялся сразу же, как была удовлетворена просьба. Майка тоже сильно ему мешала, несмотря на то, что доступ ко всему необходимому уже был получен, так что моя грудь не обошлась без ощутимых поглаживаний. Я выгнулась как раз в тот момент, когда он стал разоблачаться сам. А вскоре мы уже были единым целым.
— Саш… — прошептала я, ощущая его глубоко внутри.
— Это тебе за браки между представителями разных ведущих семей, — многообещающе зашептал он.
— А что такого — то? — пока еще могла соображать, спросила я. Преображенскому это, похоже, не понравилось, и он задвигался усерднее. — Когда мы окажемся на «Армаде», все станет совершенно иначе, Саш! Неужели ты не понимаешь? За тобой практически прилетела невеста! И к черту тот факт, что у вас женятся только ведущие семьи! Она даже через десять лет за тобой вернулась.
— Ты поэтому стала так вызывающе себя вести? — Боже, ну почему в такой ответственный момент ему пришло в голову не отключать мозги?
— Меня пустят на эксперименты — мы сами себе больше не будем принадлежать, Са — а–а — ш! — на последнем слове не удержалась я, поскольку тело пронзила первая волна удовольствия.
— То есть это опять прощальный секс? — закономерно спросил Преображенский, нависнув надо мной.
— Выходит, что так, — больше всего на свете желая, чтобы он не останавливался, выдохнула я.
Я никак не ожидала увидеть на его лице загадочную улыбку. Наклонившись и жестко поцеловав меня, он шепнул рядом с ухом, вызывая волну мурашек по телу:
— Ну что же, Лейквун, тогда держись. Этой ночью ты спать не будешь.
Утром я ожидаемо выглядела не самым лучшим образом. Спать хотелось неимоверно, ибо угрозу свою товарищ Преображенский все же привел в действие. Сам же виновник моего недосыпа был бодр и весел. Будь он обычным человеком, я бы не удивилась, услышав от него веселые песенки, напеваемые под нос. Как все же хорошо, что Суперменович человеком не был!
Мария, увидев утреннюю готовность дочери и почти сына, перевела настороженный взгляд с одного на другую, хмыкнула и отправилась на кухню завтракать. Неловкости не возникло, и слава Богу. Меньше всего я хотела заступать на борт «Орайона», а затем и «Армады», думая о том, какие выводы сделала биологическая мать о поведении своей дочери в ночь перед отлетом. Тем более что у меня были куда более важные дела, которые необходимо было закончить именно сегодня. Два последних звонка — бабуле и Наташке — должны были натянуть нити, которые при случае помогут мне не затеряться в океане лейнианской бесчувственности.
— Баб, ну не переживай ты так, — я стояла на балконе квартиры Преображенского и пыталась успокоить баб Зою. О том, что придется лететь мимо нашей большой звезды на совершенно другую планету, я рассказала ей в день возвращения после рекреации по телефону, опустив, естественно, все болезненные подробности. — Не забывай пить корвалол и регулярно смотреть вечерние новости с соседками — так мне будет спокойнее.