Первым неприятным сюрпризом оказалось то, что встречал нас Артур Валерьянович. Безопасник, теперь уже бывший (я не сомневалась, что на Землю этот товарищ не вернется), улыбался во все тридцать два зуба и делал вид, что рад нас видеть. И если мы с Преображенским удостоились его фирменного оскала, то Мария с Веней явно произвели впечатление. Все же лейнианский неандерталец не рассчитывал лицом к лицу встретиться с героиней планеты, ну а лохматое животное просто вызвало недоумение.
— Я рад видеть всех вас в добром здравии! — фальшиво бодрым тоном поприветствовал нас мужчина, и мама, похоже, решила быть между нами амортизатором.
— Артур Белов! Я помню вас еще маленьким мальчиком. Как же быстро летит время!
Черный плащ, надетый поверх легкого шерстяного платья, удивительно шел ей, а в сочетании с кожаными сапогами до колена делал иконой делового стиля. Ну что ж, если эта женщина с облаком кудрявых светлых волос решила стать нашим адвокатом, я буду только рада.
— Лестно слышать, что вы оставили в памяти столь интересный факт, — наверное, это было верхом любезности, которую мог себе позволить безопасник. Он жестом пригласил нас следовать за ним.
Сегодня было мало техники и много людей. Ну, или лейнианцев — я не слишком отличала их издали. Про пришельцев я могла сказать только одно: их выделяла светлая окраска радужной оболочки. Ни одного инопланетянина с карим цветом глаз я не встречала: все, включая моих мучителей с «Орайона», обладали голубыми, зелеными или морского цвета глазами. Отличалась лишь необычность окраски: голубой мог быть от самого обычного до небесного с примесью лазури, зеленый — от насыщенного ядовитого до спокойного летнего луга. Во всем остальном, если не считать серебристой каймы, они был идентичны людям. Хотя, пожалуй, кое — что привлекло мое внимание. Одежда.
Земляне, если этим термином можно было объединить тех, с кем я прожила двадцать восемь лет своей жизни, одеты были в камуфляж или белые халаты, из чего я сделала вывод, что сейчас на базе, развернутой на пустыре, преимущественно находятся военные и медики. А вот некоторые их коллеги поневоле привлекли к себе внимание, а заодно напомнили и атмосферу «Орайона». Дело в том, что их одеждой служили однотонные костюмы, представляющие собой брюки и удлиненные пиджаки до середины бедра. В сочетании с одинаково — вежливыми улыбками на лицах этот признак выдавал во владельцах представителей иной цивилизации. Не скажу, что их было много, однако гипотезу о пяти высадившихся на планете космонавтах другого мира можно было смело отвергнуть. Удивительно все же, что журналистов до сих пор держали на расстоянии, достаточном для сохранения секретности, а по телевидению информацию выдавали строго дозированно. Оборонка, когда это было необходимо, работала на все сто.
Артур вел нас к уже знакомому пункту загрузки на «Орайон». Платформа на возвышении была занята двумя гуманоидами, один из которых оказался генералом Панкратовым, а второй — Диорном. Причем внимание пришельца было целиком и полностью приковано к нам, несмотря на то, что рядом с ним находился не самый последний человек в государстве. Я придумала достойный ответ на его предложение и при первой возможности собиралась сказать об этом. Но, наверное, не здесь и не сейчас.
— Мария, Александр, Лейквун, — поприветствовал глава касты биотехнологов, и мы синхронно кивнули в ответ. — Коллектив расы лейнианцев рад приветствовать вас на борту транспортника «Орайон» и выражает искреннюю признательность за согласие отправиться на планету Лей.
Я бы скривилась, если бы не понимала, что спектакль с вежливостью разыгрывается исключительно для Панкратова. Между нами все давным — давно было решено.
— Диорн! — засияла улыбкой Мария, и я чуть было не подавилась: похоже, план по охмурению некоторых биотехнологов она решила пустить в действие прямо сейчас. — Помнится, покидая планету, я была уверена, что кастой руководит ваш отец, Демиан. Давно ли вы взяли бразды правления в свои руки?
— Десять лет назад, — и пусть на лице его застыло заученно — вежливое выражение, в глазах я уловила еле заметную искру неподдельного интереса. Кажется, свою радость я демонстрировала слишком бурно, потому что Преображенский наклонился к моему уху и отчетливо прошептал:
— Будешь так заметно склонять их друг к другу, провалишь свой гениальный план.