Жилище деда, как дом Преображенских, меня не поразило. Наоборот, показалось чем — то само собой разумеющимся по сравнению с тем местом, куда определил меня кадровик под видом патронажа.
— Папа хотел лично поговорить с тобой, — деловито обратилась ко мне Мария. Мне не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть. — Подожди его немного. Он закончит в лаборатории и выйдет к тебе. А Сашку я пока найду чем занять.
Отпуская несчастного Преображенского с куратором, я успела поймать виноватое выражение его лица. Криво усмехнулась — как будто он что — то был должен мне — и решила оценить окружающую обстановку, в которой вынуждена была встретиться с дедом.
Широкое окно просторной круглой комнаты сразу привлекло мое внимание. Окружающая молочная белизна мебели и пола, как ни странно, тоже пришлась по вкусу, так что, проходя мимо изогнутого длинного дивана, я коротко улыбнулась. Снаружи открывался потрясающий вид. Жаль, что мы с Преображенским приземлились на крыше, в противном случае, поднимаясь сюда (а этаж, по ощущениям, был не меньше десятого), я по достоинству смогла бы оценить все ярусы нижней части города. Хотя и в теперешнем положении имелась своя прелесть: я словно застыла посередине двух миров. Внизу были видны не очень высокие гостевые домики, торчащие пятнышками среди деловых высоток, а сверху уже светлели паруса — накопители солнечной энергии. Не будь жители планеты неисправимыми электрониками, я бы, наверное, почувствовала себя, словно в сказке. Сама не осознавая, как, я начала напевать незатейливый мотивчик песни о желтой субмарине.
— Это пример земного фольклора? — раздался позади хорошо поставленный голос деда. Так вот, значит, от кого мне достался музыкальный слух. Отвернувшись от окна, я увидела пришедших в комнату Августа и Амандин, держащихся за руки. Одеты они были все в те же однообразные зеленые костюмы целителей и почти одинаково улыбались. Меня это не оттолкнуло, нет. В доме семьи Лей я все воспринимала так, словно оно было само собой разумеющимся.
— Можно и так сказать. Здравствуйте, — решила побыть вежливой я, тем более что новоявленные родственники произвели вполне приятное первое впечатление.
— Ты, очевидно, чувствуешь неловкость оттого, что встречаешься с родственниками по крови в рамках обязательного визита, — изрекла довольно замысловатую фразу Амандин. Я не знала, как объяснить, что не совсем хорошо понимаю то, о чем она хотела сказать, и положение спас Август. Он с улыбкой посмотрел на бабулю:
— Не все сразу, Амандин. Давай потихоньку подведем ее к тому, что следует знать.
— Знать? — уцепилась я за последнее слово деда. — О чем вы, Август?
— Ты, наверное, не поверишь, если мы признаемся, что очень рады видеть тебя. Вас обеих, — поправился глава семьи Лей, и я готова была биться о заклад: он действительно испытывал то чувство, о котором говорил. — Думаю, понятнее тебе будет, обозначь мы наши ощущения как глубокий научный интерес и интуитивное понимание того, что долгосрочный научный эксперимент наконец — то подошел к концу.
— Эксперимент? — переспросила я, чувствуя, как ноги вынуждают меня отойти от окна и устроиться на причудливом светлом диване.
— Август, ты бестактен, — пожурила мужа Амандин. — Милая, хочешь чаю? Нам предстоит не самый приятный и короткий разговор.
Я рассеянно кивнула, попутно отмечая, что Саш, наверное, успеет без меня соскучиться. Амандин покинула большую комнату, сказав, что скоро вернется, Август же подошел ко мне, присел вполоборота рядом и взял мою руку в свою, удивительно аккуратно поглаживая тыльную сторону ладони.
— Прости, если чем — то напугал, — извинился он. — Для нас действительно очень…необычно то, что Мария вернулась с дочерью. Что все наши прогнозы и молитвы…все — таки сбылись.
— Я не понимаю, — надеясь, что не послужу причиной изменения чужого настроения, возразила я.
— Ты знаешь, что раньше люди были по два — три метра ростом? — улыбнувшись, внезапно сменил тему разговора дед. — Нет? Ну что ж…их еще называли людьми солнца Ра. Высокими, просветленными. Мудрыми в самой своей сути. Все они жили на Земле в мире и согласии. Каждый занимался тем, что было ему по душе. Никаких войн, разрушений, непониманий…нам никогда не стать снова такими, какими смогли сделать себя люди той эпохи. Никогда наша наука не постигнет и десятой доли тех знаний, что аккумулировали в себе раяне — люди Ра.