Союз они, словно и не были жителями другой планеты, скрепили поцелуем. А потом Майдиорн отвел маму на возвышение и усадил к себе на колени. Я видела, как сузились при этом глаза отца — еще бы, вряд ли теперь он смог бы предъявить претензии жене лейнианца, стоящего выше него по положению. Жаль, конечно, что не вышло любви гениального летчика с замечательной целительницей, но…впрочем, это была совсем другая история.
— Раз уж Майдиорн поднял тему брачных союзов, — скрипучий голос Максимильяна Дорна заставил меня вздрогнуть. Нет, все же не подвела меня интуиция: этого человека стоило опасаться. — Я бы хотел продолжить ее и дальше. Особенно в свете вопиющего желания Александра Преображенского, ни разу не представляющего ведущую семью, взять в жены Лейквун Дорн.
А дальше что — то с грохотом упало на пол. Как оказалось, что это была моя отвисшая челюсть. Воздуха в груди стало не хватать, и только близкое присутствие кадровика давало понять, что произнесенное злым дедом отнюдь не является выдумкой.
— Саша… — неверяще прохрипела я, понимая, что в данной ситуации просто не смогу сохранить невозмутимости.
Он улыбался. Так светло, что у меня в очередной раз перехватило дыхание.
— Давай поговорим об этом после совета, ладно? Я ведь говорил, что ты изменила меня до основания.
— В какой именно части вас не устраивает предложение Александра, коллега? — вступился за подопечного Эверсон. Ну, конечно, вот к чему были все эти ухмылки с его стороны — Преображенский заранее получил его вампирское одобрение!
От потрясения я не могла мыслить связно. Картинки нашего с Сашем времяпровождения чередой кусочков мозаики мелькали перед глазами, никак не желая останавливаться и внести хоть какую — то ясность. Рядовой лейнианец — и жениться? Надо сказать, я прекрасно понимала возмущение Макса.
— В той части, что семья Преображенских, очевидно, ни разу не принадлежит к ведущим, — пояснил ситуацию за отца Себастьян. Он, видимо, на совете оказался в качестве истца. Ну что ж, с ним у меня не было абсолютно никакого желания солидарничать.
— Разве это является препятствием к зову сердца и разума? — невозмутимо рассматривая маникюр, возразил кровосос.
— Позвольте высказаться также и касте целителей, к которой Лейквун, как и к касте военных, имеет непосредственное отношение.
Интонация, с которой говорил Август, заранее дала мне понять: дед ни капли не согласен с желанием Саша. Он давил на то, что я являюсь ребенком двух представителей ведущих семей и потому просто обязана внести вклад в развитие нации. Нет, конечно, мне необязательно выходить замуж именно за военного, как хочет этого мой отец, но непременно в моих мужьях должен оказаться кто — то из высших. Слава Богу, он не слышал, как яростно я скрежетала зубами с каждым новым его словом и как крепло во мне желание послать к чертям весь их насквозь прогнивший совет. Движение натуралистов? Черта с два! Все это было лишь декорацией очередной извращенной идеи о воплощении будущего нации. И в калейдоскопе мгновенно промелькнувших перед глазами событий одно лишь робкое желание Селены Филлис показалось мне искренним.
— Голосование! — тем временем возвестил голос робота.
Как и ожидалось, большинством голосов было принято решение отклонить просьбу Саша. За нее высказались Эверсон, Майдиорн и, как ни странно, глава образовательной касты. Неужели Новиков успел приложить руку? В любом случае, переглянувшись с понурой Марией, я поняла, что мы безнадежно проиграли. И все же…
— Лейквун Дорн, согласны ли вы с решением совета в отношении предложения Александра Преображенского? — спросил меня злой дед, и я встретила его взгляд без особого труда.
— Нет. Я считаю Александра лучшим из всех когда — либо встречаемых мною лейниан. Я сочла бы за честь стать его законной женой.
В то же мгновение я почувствовала давление на голову. Оно было гораздо сильнее того, что я испытывала во время борьбы с Диорном, но, что интересно, у меня даже разум не помутился. Кажется, сыграла роль пресловутая привычка. Сопротивление росло с каждым новым аккордом воздействия совета на меня.
— Вы что же, действительно думаете, что, пощекотав мою голову, заставите отказаться от своих слов? — обвинительным тоном закричала я. — И не надейтесь!
— Ты слишком ценна для всех нас, чтобы связывать судьбу с обычным лейнианцем, — грозно возразил Максимильян Дорн, и в тот момент я поняла: никогда не стану частью военных. Ни за что ни одному из них не позволю дотронуться до себя.