Мария от души расхохоталась:
— Скажи ты ему это в лицо — получила бы злейшего врага до конца жизни. Хотя… — она поджала губы, размышляя. — Может, врагом он был бы тебе гораздо более полезен, нежели признанным отцом.
— В этом и заключается проблема? — я явно не понимала всей серьезности положения. — В признании меня законной дочерью? Разве я не чистокровная лейнианка и не могу давать или не давать разрешения на процедуры подобного толка?
— Так — то оно так, — подтвердила мои слова Мария, — и на Лей в этом плане мало что отличается от Земли. За исключением одного нюанса.
— Одного? — скептически ухмыльнулась я.
— Одного, но достаточно важного. Тест на генетическое родство могут заставить пройти в том случае, если необходимость в информации является критической. Проще говоря, может возникнуть ситуация, при которой лейнианец одной из двенадцати каст не сможет оставить потомства от законного супруга. Тогда, при наличии у него добрачных связей, начинают проверяться все появившиеся у предыдущих пассий дети. Если результат теста будет положительным, ребенка насильно переместят из одной касты в другую.
— Как — то это концлагерем попахивает, — не сдержалась я от комментария.
— Никто не станет противиться, — Мария с усилием потерла виски. — Посуди сама: какой — нибудь рядовой социолог станет вдруг членом семьи Эверсон — это верхушка управленцев. Или еще более невероятный пример — нагулял, например, кто — то из энергетиков потомка с, скажем, тем же целителем. И рядовому медику придется переучиваться даже с заточенными под спасение жизни генами. Все потому, что наследие двенадцати должно быть сохранено, иначе выверенная машина прогресса начнет разваливаться с головы.
— Погоди — погоди, — остановила ее я. — Ты же говорила о том, что у вас там…как же это…картологизация! — вспомнилось мне умное слово. — Разве это не составление четкого плана генетического кода младенца? Я смутно представляю, как все это можно проделать в утробе матери.
Мария снисходительно улыбнулась:
— Забудь об этом. На Лей уже давно никто не вынашивает детей — это вредно для плода, поскольку радиация может негативно воздействовать на организм матери, и это портит фигуру, к чему женщины совершенно не готовы морально. Дети давно развиваются в специальных центрах рождения, правда, оторванность от материнского организма увеличила срок созревания зародыша с девяти до одиннадцати месяцев, но никто особо не против. Когда плод готов, его просто изымают из специальной биологической капсулы и, проверив жизненные показатели, отдают родителям.
— А как же те вопиющие случаи естественной беременности от ведущих семей?
— Изымают оплодотворенную яйцеклетку, пока еще не поздно, и также помещают в инкубатор, — ответила Мария. — Тайна рождения есть и у нас. Естественно, пока кому — нибудь из двенадцати не приспичит проверить свои пущенные в другие ветви корни.
— И что, никаких протестов? — брезгливо передернулась я.
— Наоборот — это честь. Стать участником одной из двенадцати семей — основателей — это очень почетно.
— Чем признание грозит мне? — с каждым словом перспектива полететь на историческую родину нравилась все меньше и меньше.
— Ну…военная подготовка — это меньшее, что тебе предстоит, — невесело пошутила Мария. — Ты и так фактически Дорн. Если Себастьян захочет подтвердить это экспериментально, то просто забьет последний гвоздь в крышку нашего с тобой гроба. А у них там к женщинам отношение специфическое, — сглотнула она.
— В каком смысле?
— Браки заключаются на небесах, — хмыкнула мама. — Причем в буквальном смысле: верхушка касты просто выберет тебе мужа и первые лет десять после брака заставит производить на свет здоровое потомство. У них мало кто решает завести себе дочку, поэтому девочки тщательнее мальчиков наблюдаются. Потомство, сама понимаешь, должно быть здоровым, чтобы достойно исполнять роли защитников планеты…
Если честно, все опасения Марии не возымели на меня особенного действия. Договорные браки — ну кого этим было пугать даже в наше время? Я ведь была свято уверена в том, что попрощаюсь с планетой Лей сразу же, как совершу круг почета от Совета Двенадцати к медицинским лабораториям и обратно. Поэтому своей первоочередной задачей поставила налаживание жизнедеятельности собственного организма, так что заверила маму, когда та собралась уходить, что сразу же отправлюсь в спальню Преображенского восполнять утраченные силы. Но стоило двери за Марией закрыться, я вернулась на кухню. Не могла сомкнуть глаз. Ждала. Ждала его. Ждала первого серьезного разговора после того, как…да много чего произошло со вторника. Он уезжал в командировку, а вернулся с моей биологической матерью, например.