Почти ничего не было продано. Мы делали показы моды с парижскими фирмами, это шло несколько лучше. Чтобы заплатить наши долги, Симона отправилась в Париж. Не возвращалась она целую вечность — а потом появилась на этом новеньком «пежо».
— А затем появилось издательство?
— Оно появилось органично — постепенно, а именно из наших скромных выставочных каталогов. В то время к каждой выставке мы выпускали каталог, тонкий, но хороший. — Какое-то мгновение я раздумываю, а потом говорю: — Я все это покажу тебе, скоро у тебя будет время. — При этом я уже сейчас знаю, насколько это маловероятно. Между прочим, это было хорошо, что мы тогда в галерее ничего не продали. Все, что осталось, сегодня стоит в сто раз больше, чем тогда.
— Неплохо, — говорит старик, смотрит бутылку на просвет и разливает остаток по пустым стаканам.
— Когда ты видел Симону в последний раз? — возвращает меня старик из задумчивости.
— В суде низшей инстанции в Штарнберге. Там она была элегантно одета в платье-костюм, шляпку с фиолетовой вуалью, а спереди на шляпке — колибри.
— Скажешь тоже! — поражается старик. — И для чего все это?
— Речь шла о родительских правах на сына. Ему было примерно восемь лет.
— И чем все это закончилось?
— Судья не попался на удочку Симоны, он приложил много усилий, будучи психологически подготовленным человеком. Он подверг сына так называемому Роршахтскому тесту. Ребенку пришлось каждого, в том числе и Дитти, которая заботилась о нем как его мачеха, нарисовать в виде животного. Когда я увидел результат, то подумал, что проиграл! Я оказался большой змеей. К своему удивлению, я узнал: змея является, так сказать, самым лучшим животным на ценностной шкале.
— Чего только не бывает, — говорит старик, и через некоторое время продолжает: — Но то, что Симона была в концентрационном лагере, верно?
— Да, из Равенсбрюка незадолго до окончания войны ее освободили в результате акции, проводившейся графом Бернадотом.
— Ты однажды сказал: «Возможно, хорошо, что до этого она была в тюрьме Френес».
— В то время я думал о том, что бы ей сделали в Ла Боль ее собственные земляки, если мы больше сможем ее защищать. Оказалась бы она позднее в Ла Боль, так сказать, прославленной героиней Сопротивления — вот в чем вопрос.
— Не обижайся, но для меня все это звучит немного путано.
— Так оно и есть, — и больше чем немного. Очевидно, никто — кроме Симоны — не знает, работала ли она во время войны на Сопротивление или нет. Возможно, что все это был лишь театр, возможно также, что наша военная контрразведка принимала ее театр за чистую монету, а ее земляки воспринимали это так же.
— Ты что же, не спрашивал ее?
— Спрашивал? Я выпытывал это у нее!
— И?
— Никаких «и». Каждый раз жалюзи опускались.
— Смешное существование, — бормочет старик.
— Это говоришь ты. Но не пора ли нам наконец поспать?
— Да, сейчас. Подожди-ка. В моей бутылке виски еще кое-что осталось. А теперь быстро скажи мне, что она сейчас делает. Она снова вышла замуж, сказал ты. Что делает ее муж?
— Он — астматик.
— Тоже — профессия, — говорит старик. — Это все?
— Ну да, ну она таскает его за собой. Когда-то он хотел заочно стать преподавателем истории.
— Француз или американец?
— Американец.
— Как она на него вышла?
— Он сын ее мачехи.
Старик, сбитый с толку, поднимает веки.
— Это звучит как анекдот, но это действительно так. Симона одновременно является теткой, — ах, ерунда, — кузиной своего мужа — нет! тоже неверно. Еще раз сначала: Симона является одновременно сводной сестрой своего мужа, ее мачеха — одновременно ее тещей и ее отец является одновременно ее свёкром.
— Ты, наверно, выпил слишком много виски и теперь разыгрываешь меня?
— Ни в коем случае! Это было так: ее отец — такой вот папочка из секретной службы, ты таких, очевидно, знаешь, — не терял времени на профессиональные дела, он охотнее обслуживал дамочек, особенно состоятельных американских вдов. Он нашел одну с сыном примерно тридцати лет, женился на этой богатой вдове, а его дочь Симона вышла замуж за ее многообещающего сына.
— Тут без логарифмической линейки не обойтись! — сетует старик и спрашивает нормальным голосом: — Ты еще поддерживаешь контакты с Симоной?
— Спорадически.
— И что она делает теперь?
— Магазины игрушек, я тебе уже говорил, затем недвижимость, антиквариат, гостиничный менеджмент, всего и не перечислишь. Города она также меняет постоянно.