— У них ты больше получал?
— Это тоже, но для меня главной была безопасность, вопрос, насколько платежеспособным было это пароходство.
— И твой новый корабль назывался «Дунай»?
— Нет. «Дунай» принадлежал еще пароходству «Детьен». За ним я тоже осуществлял строительный надзор. «Дунай» был моим последним кораблем там. У Круппа я водил рудовозы, сначала «Рур Оре».
— «Рурорт»?
— «Рур Оре» — Оре означает руда. Все корабли имели названия с Оре: «Рур Оре», «Майн Оре»…
— Это ведь на «Майн Оре» вы совершили переход по Панамскому каналу. Красные блузы, о которых ты мне рассказывал?
— Точно! — говорит старик. — Но теперь я продолжу. Там имелись еще «Рейн Оре», «Везер Оре», «Эмс Оре» и «Эльбе Оре». Я начинал на «Рур Оре». Этот корабль был зафрахтован для перевозки руды, главным образом между Англией и Центральной Америкой. Но мы совершили несколько рейсов с рудой из Ориноко, Венесуэлы в Англию. Между Мексиканским заливом и Багамскими островами мы возили шифер для цементных заводов. А после этого в пароходстве Круппа я перешел на корабль более крупного типа — «Майн Орс» — это был большой скачок. Эти корабли имели грузоподъемность 70 000 тонн. А затем, как было договорено, и это послужило для меня стимулом перейти к Круппу, я получил право надзора за строительством корабля типа «Майн Оре» в Копенгагене.
— Корабли строились постоянно?
— Ну, не так уж и много их было. Седьмой корабль у Круппа, «Эльбе Оре», был построен в Копенгагене на верфях «Бармеестер и Вейн», — красивый корабль! Между прочим, на корабле того же типа мы добились большей осадки за счет укрепления днища. Когда корабль был построен, фирма Круппа, к нашему большому сожалению, но очевидно из-за некоторых финансовых трудностей, продала его англичанам, одновременно зафрахтовав на восемь лет. Нас это очень огорчило, но меня это затронуло не очень, так как к тому времени я, когда я представительствовал на «Майн Оре» и мы на Рождество 1968 года находились как раз в Северной Америке, в Норфолке, получил телеграмму от пароходства «Крупп». Они спрашивали, не хотелось бы мне на определенное время, сначала речь шла об одном годе, взять на себя руководство атомоходом «Отто Ган». Предполагалось наличие специальных знаний, их можно и нужно было получить, пройдя специальный курс. Это предложение, сначала с оговоркой, я принял.
Теперь уже я смотрю на часы, но украдкой: старик должен довести свой рассказ до конца.
— В то время мы случайно попали в Ведель, чтобы разгрузить уголь на электростанции фирмы «Гамбургские электростанции» (HEW), и в это время я установил первый контакт с моей нынешней компанией. Главное управление ее в то время располагалось в Гамбурге на улице Гросс Райхенштрассе. Здесь во время первой встречи я познакомился с очень почтенными представителями руководства компании. Коммерческим директором в то время был один прибалтийский барон. И они согласились с моей кандидатурой. Я должен был пройти специальный курс по защите от излучений и динамике реактора, учитывающий специфику атомохода «Отто Ган», а затем сдать экзамен в ведомстве по контролю за профессиональной деятельностью, которое представляли один университетский профессор, один директор департамента этого ведомства и министерства. Для меня это не представляло проблемы. Задача меня заинтересовала. И вот из всего этого родилась длительная работа на атомоходе «Отто Ган».
— И сколько ты уже здесь капитаном?
— Почти десять лет. Корабль прошел испытания в Балтийском море и был показан на побережье в «день открытых дверей». В то время с саботажниками дело обстояло проще, поэтому был организован широкий доступ публики.
— Чтобы люди по крайней мере знали, куда исчезают налоговые поступления, — добавляю я и получаю в ответ неодобрительный взгляд.
— Вначале не было человека, который мог бы заменить капитана, поэтому в отпуск я мог ходить только во время пребывания корабля на верфи. Позднее для замены капитана на время отпуска допустили первого офицера. В дальнейшем, когда по состоянию здоровья мне приходилось прерывать исполнение моих обязанностей, первый помощник был назначен моим преемником. Вот так, в общих чертах…
— А когда ты оставишь это дело здесь, что будет дальше?
— Ха, если бы я знал. Еще раз по-настоящему походить под парусом — вот чего я всегда хотел. Как ты назвал этот рейс? «Лебединая песня»? Это слово никак от меня не отвяжется, хотя и отдает настоящей литературщиной, — говорит старик и криво усмехается.