Это была единственная информация, дошедшая до девочек. Сразу после первого выпуска новостей Ирина настроила все приемники, к которым у воспитанниц был доступ, на ограниченный прием. Теперь смотреть и слушать можно было только образовательные программы, фильмы, сериалы и музыку. Новостные ленты гипернета в приюте не загружались, сообщения на форумах, в которых обсуждалась Буря и ее последствия, были девочкам не видны. Сестры игнорировали все вопросы воспитанниц, отвешивая епитимьи чересчур настойчивым, и волнительные рассуждения быстро прекратились.
Рин попыталась узнать правду другим способом. Она написала письмо подружке по переписке из курорта на Перламутровом побережье, попросив ту прислать точные сводки. Сочувствуя Алисе, которая хотела знать имена тех, в чьей гибели считала себя виноватой, Коротышка предприняла эту безнадежную попытку. Но ее детский шифр был без труда разгадан системой охраны информации Лин. Письмо так и не ушло к адресату, а справедливая девочка получила несправедливое наказание, которое приняла со спокойным достоинством.
Алиса, меж тем, думала только об одном. Она слонялась, как умалишенная, по полупустому чердаку, и никак не могла заставить себя сесть. Потому что как только она садилась, список из девяти неизвестных вставал перед глазами, и не хотел уходить, меркнуть, стираться. Давление вины нарастало - она хотела одновременно и позвать их, услышав голоса, и заставить их раствориться, уйти.
Ей нужно было сделать что-нибудь, как-то убрать это из головы. Но вместо того чтобы отвлечься и попытаться забыть, она, напротив, думала только об этих девятерых, снова и снова в мельчайших деталях представляя их - и накатывающий черный вал. Узнай об этом Кларисса, она спросила бы с ужасом и состраданием: «Зачем ты делаешь это?!» Сестра Вернита мигом прекратила бы самоистязание, и начала молитву за упокой душ погибших. Сестра Богемия кивнула бы, и вышла, ничего не сказав. Облачная швея Мэй, возможно, прижала бы Алису к себе и дала ей выплакаться. Но никого из сестер рядом не было - они проводили важные, срочные совещания. Поэтому Алиса лечилась собственным - не сладким, но правдивым лекарством. Через час весь мир сузился до девяти свечек, мерцающих на одном из ящиков чердака.
Ровно в восемь вечера в трубах загудело, волна горячего влажного воздуха пронеслась по чердаку, свечки разом погасли, и он погрузился в кромешную, непроглядную тьму.
Таким образом, тьма снаружи Алисы сравнялась с тьмой внутри нее. Почувствовав, как выравнивается давление, она вздохнула, и смогла заплакать.
Рин встретила ее на лестнице, медленно спускающейся вниз, держа погасшие свечки в руках.
- Зачем ты себя мучаешь? - прошептала она, глядя в бледное лицо, желая обнять девятнадцатую, но боясь и стесняясь сделать это. - Ты и не виновата, и не сможешь им помочь!
Еще сутки дня назад Коротышка ни при каких условиях не заговорила бы с Алисой первая. День назад Алиса не ответила бы ни на один ее вопрос. Сейчас - когда жемчужница была мертва, а незнакомые им обеим люди теперь не станут знакомыми никогда...
- Пойду в Храм, - пожав плечами, прошептала девятнадцатая, и продолжила свой путь.
В условиях тотального контроля со стороны воспитательниц, она просто сделала, что могла. Вроде бы совсем немного. Девять свечек, огонь которых канул в непроглядную тень, вновь горели, вместе с сотней других, поставленных девочками. Загаданные желания, смешные и красивые мечты, опасения и надежды трепетали в тонких свечах. В их теплом сиянии тень отступила. Что-то в Алисе дрогнуло, будто этот свет перевесил чашу весов - и наконец она смогла прошептать несколько слов перед иконами за каждого из них.
Это заняло два часа, по окончанию которых у девятнадцатой не осталось больше ни слезинки, ни слова, ни капли сил. Пошатываясь, она выползла из храма, как улитка на крутой склон, и уже не помнила, как оказалась в своей комнате.
Письмо
Несколькими часами позже, уже перед сном, девочки сидели кружком и слушали, что она говорит. Левая рука каждой была спрятана под подушку или сложенное одеяло.
- ... и тогда я пошла в Храм, - сказала Алиса. - А когда вышла, знала что делать.
- И что делать? - спросили сразу несколько голосов, но Мэри-Энн, конечно, первая.
- Надо найти родственников каждого. Даже стигийских родственников.
- Найти их... - моргнула Менга, - и что?
- Я принесла им зло. Раз больше ничего нельзя сделать, надо просто сделать каждому из них добро.
- Что-то доброе? - задумчиво отозвалась Рин. - Хорошо.
Идея понравилась всем девочкам, но особенно Ванессе. Верная ученица сестры Верниты (этот незатейливый каламбур девочки считали вполне уместным и часто его использовали) была склонна к красивым жестам, как и учительница. Во время Алисиного рассказа в больших глазах примерной Ванессы стояли слезы, и теперь она всплеснула руками, выражая восторженное одобрение.