- Джоуль ко мне, ко мне, иди сюда, на, на - приговаривал он, приближаясь к собакам.
Молодой пес навострил уши, оглянулся, увидел Кесса, сразу же узнал его и с радостным лаем побежал к нему навстречу. Остальные псы не обратили на сержанта никакого внимания и продолжили свой утренний моцион.
- Хороший пес, хороший, - приговаривал Кесс, почесывая Джоуля за ухом. - Пойдем, погуляем?
Джоуль радостно тявкнул и сержант без проблем пристегнул к его ошейнику карабин, бросил долгий взгляд на Зу и его людей, кивнул им, а потом двинулся в сторону той - простреливаемой противником тропинки, что так счастливо привела их сюда какой-нибудь час назад. Джоуль спокойно шел рядом, прижимаясь к его правому сапогу, и Кесс вдруг подумал - а вдруг? Вдруг все обойдется? Действительно, а почему бы и нет? Чем он прогневил Маммонэ и Афродизи, или уж тем более - Марза? Да ничем. Должны же они учесть это обстоятельство и помочь сегодня ни в чем не повинному, придавленному обстоятельствами человеку? Удаляясь от полевой кухни, Кесс решил, что сейчас неплохо было бы помолиться святой триаде и быстро, про себя прочесть по три раза "Маммонэ наш", "Афродизи наша" и "Марз наш". Кто их знает? Вдруг всесильные боги помогут ему выпутаться из этой омерзительной ситуации?
Кесс уже начал было читать "Маммонэ наш", как вдруг ситуация изменилась самым драматическим образом. Он и группа Зу как раз выходили на довольно большую поляну, которая образовалась здесь после недавнего массированного артобстрела, была совсем недавно выжжена в зарослях тропического кустарника бушевавшим здесь пламенем и еще не успела зарасти свежей тропической растительностью.
Когда они подходили к условному центру этой поляны, утреннюю тишину разорвал жуткий многоголосый вопль, который донесся до их ушей сразу со всех сторон, а потом из нетронутых огнем зарослей к ним бросились вооруженные до зубов окопники.
- Занять круговую оборону! - закричал лейтенант Зу, выдергивая из кобуры тяжелый армейский револьвер. - Сформировать защитный периметр!
Заградители едва успели выстроится вокруг Кесса, Зу и Джоуля, а их уже окружило со всех сторон живое море разъяренных фронтовиков. Это море сразу же начало со страшной силой давить на заградителей, быстро уменьшая до крошечного пятачка свободное пространство, на котором находился Кесс, Зу и собака, а еще оно издавало невероятный, оглушающий шум. Шум этот сливался в монотонный гул, но некоторые крики все же можно было пока разобрать: "Кесс мерзавец!", "как ты мог?!", "предатель!", "живодер!", "смерть заградителям!", "смерть Кессу!", "вздернуть их всех!" А еще в лучах восходящего солнца, это живое разъяренное море сверкало всеми оттенками золотого блеска. Золотые стволы винтовок, затворы, суставы искусственных пальцев, лицевые и грудные пластины, проглядывающие сквозь расхристанный камуфляж золотые ребра и хрящи золотых позвоночников, обнаженные ряды золотых зубов. Все это золото горело и сверкало в лучах восходящего солнца, слепило глаза. Кесс знал, что это далеко не все золото, что большая часть его была скрыта под грязным камуфляжем, прикрыта зарядными сумками и патронташами, и это обстоятельство несколько уменьшало исходящее от разъяренной толпы сияние, а иначе, он, наверное бы ослеп от этого нестерпимого яркого блеска.
Как это всегда бывало с ним в смертельно опасных ситуациях, Кесс не стушевался и не запаниковал, а наоборот - начал мыслить быстро и четко. Он сразу понял, что вокруг собрался чуть ли не весь четвертый батальон в полном составе. Даже повара, которые только что и с таким невозмутимым видом нарезали мясо, теперь размахивали своими страшными ножами в первых рядах атакующих. Даже все окопные трусы не остались в стороне от этого дела - в задних рядах сержант заметил рядового Беренца и еще парочку самых отъявленных окопных трусов. Интересно, проложили они сегодня свое обмундирование алюминиевой фольгой, подумал Кесс. Уж, наверное, проложили, это как пить дать, как же без этого? Двойным слоем, наверное, проложили. Всю ночь, наверное, прокладывали, наворачивали ее на свои торсы, ягодицы, руки и ноги.
Выходило, что не один он не спал сегодня ночью, не один он мучился тяжелыми размышлениями. Но они все не только мучились, но и составляли планы на сегодняшнее утро, планы нападения на него - Кесса. И теперь следовало признать, что все у них вышло, все получилось как надо. С фронтовиками шутки плохи, это он знал, понимал отлично, особенно когда дело касается их фронтовых любимцев.
Кесс быстро оценил обстановку и сразу понял, что ситуация безнадежна. Это был конец. Боги взвесили его на своих титановых весах и признали слишком легким для своего заступничества, видимо так обстояли дела. Ну с Маммонэ все было ясно, не слишком-то он привечал его, особенно в последнее время, не слишком он уважал его вафли. С Афродизи тоже все было более-менее понятно - Кесс уже и не помнил, когда в последний раз ублажал ее жриц в прифронтовых борделях. Но вот Марз? С Марзом у него все было хорошо, уж он-то мог бы за него сейчас заступиться, но почему-то не стал. А почему, собственно? Что он такого сделал, в чем он провинился перед стариной Марзом?
Как только Кесс подумал о Марзе, он сразу вспомнил о радиомаяке, который спокойно лежал у него в кармане и ждал своего часа. И было похоже на то, что этот час уже наступил. Неужели все кончится здесь именно так, как это было бы весьма угодно именно Марзу? Неужели он воспользуется этим маяком и вызовет вертопрады прикрытия? Которые за пару минут превратят всю эту толпу в смешанную с землей кроваво-золотистую массу. В том числе они смешают с грязью и его, и Джоуля, и лейтенанта Зу и всех его заградителей. А ведь там - в этой беснующейся золотой толпе было много его старых, хороших и добрых знакомцев, много приятелей, почти друзей. А сколько раз они выручали друг друга в бою? Сколько "Бункерной Особой" распили вместе, сколько гнилого мяса переварили вместе их надежные фронтовые желудки, сколько чая втянули в себя их ноздри? Ни одна штабная крыса не сможет этого подсчитать.
На фронте каждый отдельный человек ничего не значит, в одиночку он просто не жилец. Только спаявшись, сплавившись в единый боевой механизм и таким образом как бы дополняя друг друга своими умениями и навыками люди могут выжить на фронте. И вот он еще вчера был частью этого механизма, причем далеко не самой гнилой и ржавой его частью, и он помогал этому механизму выжить, а механизм помогал выжить ему, а теперь? Теперь он должен их всех убить? И себя тоже? И этого глупца Зу, и всех его заградителей? А за что? За что? Почему? Потому, что они все придавлены не зависящими от них обстоятельствами? Не может этого быть. Не может быть, чтобы священная триада вдруг и вот так - на пустом месте возжелала смерти всех этих людей. Должен быть какой-то выход из этой тошнотворной ситуации. Обязательно должен, и он - сержант Май Кесс, Хитроумный Май, Кесс Одноглазка просто обязан найти этот выход, найти немедленно. Иначе ему не будет покоя никогда и нигде - ни на этом, ни на том свете.
Вдруг Кесс вспомнил кое-что про состоящие из живых людей фронтовые механизмы. Уж он-то знал и отлично понимал, что у любого такого механизма должен, просто обязан быть живой командный центр - командир, начальник или главарь, или еще кто-нибудь в этом роде. Без такого центра боевые механизмы просто не работают. И у этой толпы тоже должен был быть такой центр. Центр, который все это обдумал, спланировал, подготовил, организовал. Нужно только его обнаружить, а обнаружив, нужно найти способ воздействовать на него с целью спасения всех присутствующих на этой поляне. Всех этих участников примитивной фронтовой пьески, всех этих безыскусных актеров пошлого военного балагана.
Осознав это, Кесс начал всматриваться в бушующее золотое море окопников, пытаясь определить кто ими командует. Сначала он видел только живые и искусственные, наполненные решимостью и яростью глаза, разверстые в яростном вопле рты, дрожащие на спусковых крючках золотые пальцы. Пока Кесс искал глазами командный центр, ситуация на поляне достигла апогея - четыре заградителя уже валялись в пыли с окровавленными лицами, а их винтовки уже пошли по рукам разъяренных фронтовиков, лейтенант Зу уже не командовал остальными заградителями, а сам стал частью защитного периметра и теперь изо всех сил сдерживал натиск толпы. Его берет уже набухал кровью, и он смотрел на Кесса красными от напряжения глазами и что-то кричал ему, но из-за шума толпы сержант ничего не мог разобрать. Впрочем, все было понятно и так - скорее всего Зу призывал его немедленно вызвать штурмовые вертопрады.