Это выглядело настолько волнующе, что Кесс тоже козырнул им, а потом не удержался и помахал им рукой.
***
Сержант Кесс продолжил движение в сторону прифронтовых автобусных остановок в полном одиночестве, и это почему-то сразу же принесло ему облегчение. Когда же над ним на бреющем прошел один из штурмовых вертопрадов, он и вовсе почти успокоился.
Ветропрад зашел на второй круг и, пролетая над головой Кесса, пару раз качнул ему своими пилонами под которыми были подвешены тяжелые золотые ракеты, бомбы и счетверенные скорострельные пулеметы. Кессу сигналили, что все в порядке, вокруг чисто и можно спокойно двигаться дальше. Провожая глазами набирающий высоту вертопрад, сержант убрал пистолет от головы Джоуля и спрятал его в кобуру. Он подумал, что Золотой Шум вряд ли бы стал раскладывать снайперов так далеко от полевых кухонь, скорее всего он рассчитывал, что все закончится еще там - на поляне. Да и тепловизоры вертопрадов обмануть трудно. Было похоже на то, что первый этап операции закончился успешно, но все равно нужно было поторапливаться - автобусы отправлялись приблизительно через сорок минут, другой гражданский транспорт от передовой линии к прифронтовым городам не ходил, а добираться туда на военных попутках было сегодня опасно, это сержант понимал отлично.
Кесс потрепал Джоуля по голове и прибавил шагу - передовая линия со всеми ее окопами, огневыми точками, пьяными от боли, нюхательного чая и водки фронтовиками уже осталась у него за спиной и теперь можно было продвигаться вперед не опасаясь выверенного опытным фронтовым снайпером выстрела в голову, да и после всего пережитого им сегодня утром, уже и как-то глупо было бояться каких-то там снайперов. Особенно, если у тебя над головой кружит два штурмовых ветропрада, которые прикрывают и охраняют тебя.
Кесс перешел на быстрый шаг, а потом еще прибавил темп и почти побежал по извилистой тропинке в сторону автобусных остановок. Сейчас у него было очень легко и спокойно на душе, настолько спокойно, что вскоре он совсем расслабился и даже начал тихонько насвистывать популярную фронтовую песенку "Проказница Лизи". Джоуль бежал рядом, позвякивая золотыми карабинами на ошейнике и изредка тихонько поскуливал и потявкивал, как бы подпевая ему на свой собачий манер и лад.
Крыши автобусов показались внизу, когда Кесс перевалил через невысокий, заросший буйной тропической растительностью холмик и начал быстро спускаться вниз. Это были современные, оборудованные кондиционерами, мягкими креслами и высокими обзорными окнами, гражданские машины. На особенности перевозок указывали только двойные колесные тележки да шины повышенной проходимости - слишком большого диаметра и с толстым глубоким рифлением. Поверх сложного камуфляжа, оба автобуса были сплошь покрыты рекламой прифронтовых борделей и госпиталей, а также телефонами и адресами дешевых отелей, пивных и водочных забегаловок, аптек, магазинов военного обмундирования, и всего того, что, по мнению воротил прифронтовой экономики нового типа, могло пригодиться военному человеку с тяжелыми вафлями в кармане во время отпуска или самовольной отлучки. Свободными от рекламы оставались только покрытые камуфляжными пятнами крыши автобусов, что можно было заметить только находясь на вершине холма. Издалека автобусы выглядели как близнецы, но подойдя поближе, Кесс различил на дверях одного изображение красного дракона, а на дверях другого - синего орла и сразу понял, который из них идет в U-231, а который отправляется на U-218.
Кесс еще накануне этого страшного дня решил ехать в U-218 и поэтому сейчас он быстрым шагом двинулся в сторону распахнутой двери с изображением красного дракона. Когда до подножки оставалось всего несколько метров, сержант засмотрелся на стереоскопическое изображение полуголой подмигивающей блондинки с рекламы какого-то борделя и не заметил, как из зарослей высунулись две золотые кисти, которые с тихим щелчком сомкнулись на голенище его правого сапога и с силой дернули его на себя, как бы намереваясь затащить прямо в заросли кустарника. Джоуль с растерянным лаем отскочил в сторону, а Кесс завалился на бок и, чертыхаясь, выхватил пистолет. Он уже собирался стрелять по кустам, в то место, где по его расчетам должна была находиться голова нападавшего, но тут услышал знакомый голос:
- Это ты, Одноглазка?
- Пью?
- Ага, - золотые пальцы разжались, и над ними показалась взлохмаченная бородатая голова с шелковой черной повязкой на глазах.
Когда Кесс вскочил на ноги и быстро одернул мундир, кусты раздвинулись и из них на тропинку выбрался Красавчик Пью - его старый фронтовой товарищ.
Приблизительно год тому назад Красавчик был тяжело ранен - после близкого разрыва СВЧ-бомбы у него вытекли оба глаза и был необратимо поврежден большой участок головного мозга. Медицинская наука оказалась бессильной помочь ему своими имплантами и протезами - таких сложных медицинских устройств еще просто не существовало в природе и Пью был комиссован вчистую. Однако, получив полный расчет, он не отправился в тыл, а остался жить недалеко от линии фронта, скрываясь от полевой жандармерии где-то в диких прифронтовых зарослях и выживая за счет помощи от своих старых фронтовых товарищей - единственного на что он мог твердо рассчитывать в сложившихся таким вот образом для него обстоятельствах. Время от времени он появлялся в расположении какой-нибудь из частей с золотой каской, которая быстро наполнялась едой из солдатских пайков, шоколадом, пакетиками чая и кое-какими вафлями, а потом снова исчезал в неизвестном направлении и все это длилось и длилось и полевая жандармерия ничего не могла с этим поделать. В прифронтовых зарослях Пью ориентировался отлично даже несмотря на отсутствие обеих глаз и части головного мозга, а заходить слишком далеко в дикие заросли прифронтовой полосы жандармы опасались потому, что на них было совсем немного протезного золота, большинство из них были почти полностью натуральными и в тылу их все еще ждали жены.
Появляясь среди своих старых товарищей, Красавчик всегда интересовался последними новостями из госпиталей и постоянно спрашивал о каких-то головных протезах, что, по общему мнению, было следствием его тяжелого ранения.
- Ты меня напугал, Пью, - сказал Кесс, быстро осматривая своего старого товарища (он тогда подумал, что это один из подосланных людей Золотого Шума). - Выглядишь ты ужасно, как настоящее тропическое чудовище, которое когда-то давно прикончило одного из наших, а потом натянуло на себя его мундир.
- Кто это с тобой? - спросил Пью, пропуская замечание Кесса мимо ушей. - Собака?
- Это Джоуль. Помнишь его?
- Конечно. Здравствуй, Джоуль.
Пес радостно тявкнул в ответ и сделал попытку броситься к Пью, но Кесс его удержал.
- А я тебя сразу узнал, - тихонько рассмеялся Красавчик. - По походке. Как только услышал твои шаги, сразу понял - вот идет наш Хитроумный Май. И сразу решил над тобой подшутить. Помнишь - как тогда?
До ранения Красавчик Пью был фронтовым разведчиком - самым удачливым из всех, виртуозным добытчиком вражеских языков, и Кесс пару раз ходил с ним в глубокие рейды по тылам противника. Перед этими рейдами они иногда вот так тренировались в тылу - поджидали и скручивали какую-нибудь зазевавшуюся штабную крысу, банщика, писаря или каптера.
- Помню, - сказал он со вздохом. - Я все помню, Пью. Почему ты не едешь домой?
- А что я там буду делать? Выращивать кукурузу? Торговать чаем? Оказывать интимные услуги?
- Это - вряд ли, но все же...
- Я уже давно неконкурентоспособен на этих рынках, Одноглазка. Как, впрочем, и все мы. Поэтому мое место здесь. За пределами этого нашего фронта мы просто никому больше не нужны.
- Но есть же в тылу дома инвалидов, какие-то приюты для ветеранов...
- Только если ты человек с вафлями. А какие у нас выходные пособия ты сам знаешь.