- Поэтому были запрещены портативные устройства связи?
- Да, поэтому. Как военный человек, вы должны понимать, что для ведения боевых действий вполне достаточно тяжелых армейских радиостанций. Правда, в самом начале, некоторые дроны пытались ходить с тяжелыми ранцевыми станциями, при помощи которых они хотели связаться со своим старым мозгом, но сети уже не было и все это быстро сошло на нет. Поймите, виды и типы радиостанций не имеют особого значения, все дело в сетях, которые были созданы какими-то хитрыми древними демонами исключительно для уловления, промывки и продувки мозгов злосчастных дронов.
- Маммонэ не нравятся подобные сети?
- А что в них хорошего? - капюшон снова начал вибрировать от беззвучного смеха. - Что хорошего в радиоволнах, которые решают за дронов - куда им ходить, что одевать, что есть, что пить, о чем думать, как и на что тратить килокалории, кого или что любить, как и когда умирать? Это могут решать только Маммонэ, Афродизи и Марз, которые живут в каждом сердце, и которым не нужны никакие радиоволны, и уж тем более им не нужно поклонение каких-то дронов. В сущности, к кризису и войне привели именно все эти сети и волны. Их обязательно следовало разрушить. Обязательно.
- Я думаю, что не все так однозначно.
- Почему?
- Вряд ли те дроны были хуже ныне живущих. К тому же ими было легче управлять. Это хорошо в военном смысле.
- А стрелять по живым людям ядерными зарядами, это хорошо?
- Нет, это плохо.
- Правильно, потому, что все они - дети Маммонэ, Афродизи и Марза. Пусть и блудные, но все-таки дети. А первые ракеты запустили именно дроны с уловленными, промытыми и продутыми мозгами. Причем, до сих пор неизвестно кем были уловлены, промыты и продуты мозги этих дронов. Так нельзя. В мире должен быть хоть какой-то порядок. Беспорядочные миры попросту нежизнеспособны.
- И самое главное - титановые поставки должны продолжаться в любом случае, - тихо сказал Кесс.
- Что? - капюшон резко дернулся вверх и застыл, вибрируя от напряжения. - Что вы сейчас сказали?
- Ничего, - сказал Кесс. - Это я так.
- Вы удовлетворены полученными знаниями?
- В общем и целом - да.
- Тогда перейдем к напутствиям. Какое напутствие вы хотели бы получить?
- Я хотел бы получить такое напутствие, - Кесс на секунду замешкался, а потом выпрямился, одернул мундир и закончил уже другим, громким и решительным голосом, - которое позволило мы мне пережить эту дурацкую войну.
- Это невозможно, - служка пожал худыми плечами. - При всем желании Маммонэ, Афродизи и Марз не смогут дать вам такое напутствие.
- Но почему?
- Потому, что выжить на этой дурацкой войне невозможно.
- Да почему же? - воскликнул Кесс.
- Потому, что эта война будет длиться вечно. И знаете - почему?
- Нет, не знаю.
Служка привстал на цыпочках, быстро поднес свою крошечную, похожую на сморщенную птичью лапку, руку и упер длинный и острый ноготь указательного пальца в лоб Кесса. Все это произошло настолько быстро и неожиданно, что сержант даже не откачнулся, он так и стоял теперь с упертым в лоб пальцем.
- Потому, что эта война идет вот здесь, - продолжил служка сильно надавливая острым ногтем на лоб Кесса. - И только здесь она может закончиться. Вот где находится настоящее поле боя, а то, что происходит снаружи является лишь его отражением. Причем довольно бледным отражением.
- Если дело только в этом, то я могу закончить эту войну прямо сейчас, - хрипло сказал Кесс.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно.
- Хорошо если так. А другие? Они смогут закончить эту войну вместе с вами? Ведь для завершения любой войны нужно, чтобы она закончилась сразу на всех полях сражений, не так ли?
- Да, - из-за упертого в лоб ногтя, давление которого все усиливалось, Кесс боялся пошелохнуться и стоял словно бы окаменев.
- А теперь скажите - смогут квадратные генералы закончить свои войны вместе с вами? Смогут ли они очистить свои поля сражений?
- Нет, эти точно не смогут.
- А фронтовики смогут ее закончить? - ноготь уперся в лоб Кесса с такой силой, что под ним выступила кровь.
Сержант сразу вспомнил улыбающееся лицо Красавчика Пью с черной шелковой повязкой на глазах. Потом он вспомнил их последний разговор на фронтовой автобусной станции и сразу, почти не раздумывая, сказал:
- Нет. Они тоже не смогут.
- Теперь вы понимаете - почему эта дурацкая война будет длиться вечно?
- Понимаю, - прохрипел Кесс. - Но теперь я перестал понимать почему ее называют дурацкой.
- Да потому, что ее ведут дураки, причем уже много-много веков, - служка рассмеялся, убрал руку от головы Кесса и вытер окровавленный палец о свою тогу. - К тому же, как военный человек, вы должны понимать, что более-менее приличная война должна вестись разумными существами, которые хоть в чем-то не согласны друг с другом. А если они согласны абсолютно во всем, да еще одеты в одинаковую форму, используют одно и то же оружие, награждают друг друга одинаковыми медалями и в их карманах хрустят одинаковые вафли? Как еще можно назвать такую войну? Она является не просто дурацкой, а абсолютно дурацкой да вдобавок ко всему еще и неприличной по слишком многим причинам. Теперь вы поняли, почему священная триада не может дать вам своего напутствия на выживание конкретно в этой дурацкой и неприличной войне?
- Но ведь чай у нас разный? Может быть, все дело в чае?
- Может быть, - служка опять рассмеялся. - Но остальное вы поняли?
- Да, теперь я все понял, - Кесс расслабился и вытер кровь, которая тонкой струйкой текла по его переносице и капала на китель. - Абсолютно все. Большое вам спасибо.
- С вас сорок килокалорий, - подвел итог служка своим прежним писклявым голоском.
Кесс уже было потянулся к боковому карману походного мешка, но его правая рука вдруг словно бы зажила своей отдельной от остального организма жизнью. Она скользнула в нагрудный карман френча и извлекла из него подарок капитана Оу. После этого она разместила древнюю титановую монету на ногте большого пальца и замерла как бы в ожидании. Служка ничего не заметил, так как он как раз вынимал из-под стопы Маммонэ тяжелый, покрытый толстым слоем зеленого налета и заваленный полуистлевшими вафлями, поднос. Закончив с подносом, он обернулся и подставил его под руку сержанта.
- Примите от меня вот это, - сказал Кесс, подбрасывая вверх титановую монету. - В знак благодарности.
Монета взлетела высоко вверх, а потом начала вращаясь в воздухе и тускло поблескивая своими гранями в отсветах факелов и светильников опускаться на ворох полуистлевших вафель.
Кесс не видел выражения лица служки (да он и не мог, и не хотел его видеть), но по движению капюшонного раструба сразу понял, что тот внимательно следит за полетом монеты. И еще ему тогда представилось, что служка удивлен и взволнован неожиданным щедрым подарком. Да что там какой-то служка? В тот момент Кессу показалось, что само время замедлилось как бы от удивления такой небывалой щедростью, и даже пространство сжалось до точки, в которой теперь вращался крошечный титановый кружок, но тут случилось нечто невероятное.
Джоуль, который во время всего разговора проявлял беспокойство и постоянно дергал за поводок, вдруг дернул слишком сильно, слабые золотые карабины не выдержали этого рывка и разжались, и он серой мохнатой тенью взлетел вверх, поймал монету зубами уже у самой поверхности подноса, а потом стремглав бросился к выходу.
- Собака плохая! - закричал служка пронзительно и тонко, с грохотом роняя поднос на пол. - Плохая!
- Прошу прощения, - сказал Кесс, торопливо отсчитывая сорок килокалорий и опуская их на поднос. - Он у нас совсем молодой и почти дикий, внештатный. Сейчас я все исправлю.