После этого сержант бросился вслед за Джоулем, на ходу заталкивая пачку вафель в боковой карман походного мешка и набрасывая его лямки на плечи.
- Джоуль, ко мне! - кричал Кесс, пробегая через темные залы и переходы. - Ко мне! Вернись, Джоуль! Я кому сказал? На! На!
Но Джоуля нигде не было видно, вероятно он бежал из храма слишком быстро и сержант не мог состязаться с ним в этом беге.
***
Кесс искал Джоуля до самого заката, к вечеру он обошел и облазил все пространство вокруг храма и совсем охрип. Задачу поиска осложняло то обстоятельство, что прихрамовые улицы были абсолютно безлюдными и сильно заросшими пышной тропической растительностью. Стараясь не выпускать из виду единственный ориентир, которым был высокий храмовый шпиль, Кесс бродил по округе, пока не вышел на берег небольшого затянутого тиной старого пруда. К тому времени он совсем выбился из сил и почти потерял голос, а виды вокруг были настолько приятными для глаза, успокаивающими, как бы приглашающими отдохнуть, что сержант решил последовать этому приглашению.
Кесс подошел к самой воде и глубоко вдохнул напитанный запахами тины, отцветающих лилий и лотосов воздух, а потом сбросил с плеч походный мешок и растянулся на упругой траве. Он некоторое время лежал на берегу, закинув за голову руки и смотрел на высокое но еле различимое из-за древесных ветвей небо на котором уже догорал багрово-красный закат. Из головы все никак не шли мысли, навеянные разговором со странным служкой. Да и служка ли это был? Может быть, это был какой-нибудь храмовый призрак или даже дух одного из членов священной триады? Во всяком случае, он никак не походил на вечно пьяных полевых жрецов Маммонэ, с которыми сержанту приходилось иметь дело раньше.
"Полноте, - подумал Кесс, устав от этих размышлений. - Какой еще дух? А как же эта кровоточащая рана на моем лбу? Разве какой-нибудь дух смог бы так расцарапать мой лоб? Разве только я сам тоже стал духом, или хотя бы привидением, а я пока не то и не другое, слава Маммонэ. Нет, это был точно не дух, какое-то живое существо". Рана на лбу сержанта была небольшой, но глубокой, словно бы служка хотел проковырять в его лбу дыру для третьего глаза. Кровь уже подсохла, но дыра все еще сильно саднила и мешала сосредоточиться.
Когда багровый закат догорел и погас, Кесс решил отдохнуть от наполненного событиями и волнениями прошедшего дня и хоть немного поспать, но у него никак не получалось расслабиться. В голове его все ворочались и ворочались различные тяжелые мысли, и самой тяжелой была мысль, что он потерял Джоуля. Потерял бездарно и глупо, как какой-нибудь новобранец во время своих первых дней и даже часов пребывания на передовой теряет бодрость духа и уверенность в своих силах. Но новобранцы хоть что-то приобретают взамен, например опыт или животный страх перед жизнью, а он потерял Джоуля просто так, ничего не получив взамен и как-то уж совсем окончательно, безвозвратно. Древнюю титановую монету тоже почему-то было жаль, но не так сильно, как Джоуля.
В конце концов, Кесс понял, что не сможет расслабиться и заснуть без хотя бы одного пакетика чая, а весь чай он накануне бросил в золотую каску Красавчика Пью. Поэтому сержант снова перевернулся на спину и начал всматриваться в звезды, которые уже начали робко проступать через ветви деревьев. Вскоре послышались трели сверчков и осторожное кваканье лягушек, и вместе с успокаивающим сверканием далеких звезд все это начало убаюкивать Кесса. Вскоре он совсем расслабился и понял, что засыпает.
Уже на рассвете Кесс получил удар в грудь, быстро очнулся и растерянно захлопал натуральным глазом, который закис за ночь и теперь почти ничего не видел. Удар был странным - несильным и даже каким-то мягким, почти нежным и это обстоятельство сначала смутило его затуманенное сном сознание, но когда рядом послышалось слабое поскуливание и в натуральную щеку Кесса уперлось что-то теплое и мокрое, все сразу пришло в фокус и встало на свое место.
- Джоуль, - сонным голосом сказал сержант. - Это ты, собака? Куда ты вчера пропал, пес? Что на тебя нашло? Ну, все, все, хватит.
Он отпихнул от своего лица мохнатую морду и принял сидячее положение. Джоуль поскуливая и дурачась прыгал вокруг, всячески выказывая свое расположение и свой восторг по поводу встречи.
- Эх, ты, - сказал Кесс, протирая натуральный глаз. - Опозорил меня вчера перед самим Маммонэ. И спрашивается - зачем? Зачем ты лишил нашего доброго бога его законного подношения? Глупая ты собака. Ну иди сюда, иди. Глупый пес.
Джоуль, как бы играя в какую-то собачью игру, подскочил к Кессу, раскрыл пасть и выронил прямо на его колени тусклый, мокро поблескивающий в лучах восходящего солнца, кругляшок.
- Не может быть, - Кесс взял монету и начал тереть ее пальцами, как бы все еще не веря своему единственному натуральному глазу. - Ты всю ночь таскал ее, Джоуль?
Пес высоко подпрыгнул и залился радостным лаем, как бы говоря "Да! Я это сделал!"
- Эх, ты, дурашка, - Кесс потрепал Джоуля по голове. - Зачем ты это сделал? Впрочем, какая теперь разница? Ну что же, пора двигаться дальше. Если честно, Джоуль, я даже не знаю правильно ли ты поступил, вернувшись. Ну ладно, что теперь делать. Что теперь делать, а? Не знаешь? Вот и я не знаю? Ничего, папа Май, что-нибудь придумает. Обязательно.
Кесс опустился к воде, раздвинул ладонями тину, зачерпнул немного теплой мутной воды и осторожно, стараясь не зацепить рану на лбу, промыл левую половину лица. Чувствовал он себя неплохо, но очень хотелось есть. В мешке имелось все необходимое и они с Джоулем позавтракали армейской тушенкой и четырьмя мятыми вафлями.
- Мало? - спросил Кесс, вытирая о мешок лезвие универсального армейского ножа.
Джоуль громко тявкнул и завилял хвостом.
- Вижу, что мало. Ничего, добавим по дороге. Пошли.
Сержант вынул из походного мешка карту и компас, а потом попытался определить свое местоположение, чтобы определиться с направлением.
Все прифронтовые города были устроены одинаково - храмовый квартал в центре, квартал Афродизи на юге, квартал Марса на западе, медицинский квартал на востоке и все остальное на севере. Значит, им нужно было идти на восток, но в этом направлении просматривалась какая-то высокая и сильно поросшая колючими лианами стена, да и с едой в медицинских кварталах всегда было не очень, поэтому Кесс решил сначала заглянуть в квартал Афродизи, не с какими-то специальными целями, а просто, чтобы поесть самому и накормить Джоуля. Он знал, что в южных кварталах всегда полно закусочных и забегаловок на любой вкус. А кроме того, от заросшего пруда на юг вела неплохая асфальтовая дорожка, которая отлично просматривалась даже сквозь буйные тропические заросли.
- Ну что, собака? - сказал Кесс, попадая руками в лямки походного мешка. - Зайдем к Афродизи?
Джоуль громко тявкнул, растянул пасть в подобие веселой зубастой улыбки и радостно завилял хвостом.
- Проказник, - говорил Кесс, пристегивая к ошейнику собаки золотые карабины. - Ну-ну, не нервничай. Все мы проказники... Знаешь, собака, я думаю, что тот служка абсолютно прав - истинная Афродизи живет внутри нас, снаружи находятся лишь ее слабые отражения.
***
Квартал Афродизи был похож на центральный проспект U-218 своими заторами, круговоротами, тяжелой духотой, пробками и скоплениями гражданских лиц, среди которых попадалось немало и военных, судя по внешнему виду - расхристанных и пьяных отпускников, которые с шумом и треском спускали здесь свои отпускные вафли. А еще он был прямым, узким и длинным. Как стрела, подумал Кесс усмехнувшись.
Первые этажи по обеим сторонам проспекта были прозрачными, застекленными чуть мутноватыми пуленепробиваемыми стеклами, и разделенными на крошечные аквариумы, за которыми круглосуточно стояли, сидели, танцевали, вертелись и кружились жрицы Афродизи. Все они были одеты в излюбленный наряд своей богини - тяжелые золотые маски, за которыми совсем не было видно глаз. Некоторые жрицы сидели на небольших красных диванах, лишь изредка раздвигая и сжимая ноги, некоторые танцевали беззвучный танец живота, медленно вращаясь и то приближая к стеклу различные части своих тел, то отдаляясь от него, но больше всего было жриц трущихся о толстые золотые стержни, которые были обязательной частью интерьера каждой стеклянной клетки.