В целом необычайная и беспрецедентная организационная система, которая поддерживала формирование советского канона детской литературы, обеспечила этому канону яркую и долгую жизнь, не говоря уже о его продолжающемся влиянии. Несмотря на серьезные изменения в этой системе, возникшие после 1991 года – нехватка бумаги в начале 1990‐х, появление сначала многочисленных мультимедийных франшиз, а потом элитных издательств и интернет-публикаций, – тот культурный продукт, который был создан этой системой, продолжает жить как внутри современной России, так за ее пределами. Один из уроков постсоветского опыта заключается именно в том, что организационная система может поменяться очень быстро, однако это не означает, что так же быстро поменяются люди, воспитанные внутри этой системы, не говоря уже о тех культурных ценностях, которые эта система породила.
Жанровое разнообразие советской детской литературы
В процессе развития канона советской детской литературы в нем установилась и определенная система литературных жанров. Эта система насаждалась повсеместно: через издательства и выбор книг и журнальных публикаций; через библиотеки и устройство их каталогизации; через книжные магазины и их разделение на отделы; через учебные программы и списки обязательного чтения, через университеты и исследовательские институты и темы, которые выбирались для изучения и преподавания. Очевидно, что наличие системы жанров не уникально для советского периода: классическая система жанров была сформулирована еще Аристотелем и Горацием, позднее Никола Буало определил неоклассическую систему жанров. Эти системы влияли на развитие литературы в течение тысячелетий; повлияли они и на тексты, создававшиеся на русском литературном языке в XVIII веке56. Рене Уэллек и Остин Уоррен в основополагающем труде «Теория литературы» замечают, что жанры сами по себе являются общественными институтами, подобно церкви, университету и государству, поскольку они тоже органические формы человеческого самовыражения57. Другое определение жанров, предложенное представителями Франкфуртской школы, определяет жанры как способы воспроизведения идеологии, предназначенные для закрепления статус-кво, или как структуры, где культурные конфликты решаются в художественной форме58. Все вышеперечисленные определения применимы к пониманию жанров, принятому в советской литературе, в которой представления о детях и детстве воспроизводились с завидным постоянством.
В советской детской литературе преобладали пять главных жанров: книжки-картинки, сказки, стихи, проза в короткой и в длинной форме – рассказы и повести, а также научно-познавательные книги59. Все дети, росшие в Советском Союзе, постоянно сталкивались как с этими формами, так и с возможными поджанрами – приключенческой повестью, научной фантастикой, литературной сказкой, школьной повестью и исторической прозой. Хотя эти жанры обнаруживаются во множестве других традиций, теоретический подход к ним, присущий советским литературоведам, а также огромный объем текстов, соответствующих этим формам, указывают на необходимость изучения того, как они функционировали в советском контексте и какое оказывали влияние на литературный процесс.
Хорошо известным примером внимания к жанровой структуре, проливающей свет на социальную значимость представлений о мире, закодированных в мировой литературе, является исследование романа и его жанрового предшественника, эпоса, Михаилом Бахтиным60. Для нас наиболее важно положение Бахтина о том, как представления о социальной реальности и человеческой субъективности закодированы в эпосе и как они закодированы в романе. Бахтин наглядно показал, что эпос долгие столетия изображал героя и героизм статически, тогда как более новая форма – роман – кардинальным образом изменила, причем относительно быстро и с удивительной гибкостью и подвижностью, портрет нового протагониста. В романе герой наделен способностью к развитию и личностному росту: он персонаж, зависимый от своей социальной среды, и он же, в свою очередь, формирует и трансформирует эту среду. Таким образом, Бахтин иллюстрирует возможность личностной агентности и социальной мобильности, которые по-разному укоренены в каждой из жанровых форм. Опираясь на такое представление о жанре, где именно жанр становится концептуальной основой для понимания субъективности, агентности и социальной активности, мы приступим к изучению того, каким советские книжки-картинки, сказки, детские стихи, рассказы и повести, а также научно-познавательные книги представляли себе ребенка-героя и каким они его изображали.
56
«Поскольку классицизм с точки зрения исторической представлял собой сочетание авторитарности и рационализма, он придерживался консервативных взглядов в вопросах литературной классификации; в большинстве своем эти взгляды заимствовались из античности и касались в основном классификации поэтических жанров» (
59