Она шла вдоль живой изгороди, как ловкий зверек пробираясь среди кустов, по вечерам — когда небо скользкое, как лед, искрилось звездами, — ее силуэт выступал в ореоле лунного света, а порой был затемнен зыбкой тополиной тенью, душный аромат левкоев или же холодный, пронизанный плесенью запах весенней земли были ее спутниками, иногда под ногами шуршали сухие листья, иногда битым стеклом похрустывал ледок, она выходила из-за угла, мы вместе, присев на корточки возле опоры моста, прямо здесь, на каменном постаменте, обжигаясь, глотали борщ, или картофельный суп, или жидкую кашу — мой обычный ужин. Сколько же тропинок и улиц, сколько домов запечатлели ее силуэт, сколько раз я ощущал холод ее ярко-красных губ, тепло ее прикосновенья, сколько раз в темноте вглядывался в ее смуглое, подчиненное ритму тела лицо; мальчишеская любовь и женская ревность; нежность и ожесточение; примирение и ссоры; детство и зрелость; улицы, тротуары, парадные двери, люди, картины неба, парки с шелестящей тенью, заполненные белыми ее руками, гулянья, пропахшие ситцем, дожди и тысячи солнц, деревья и воздух, — все это сроднилось с нею и, стоит лишь закрыть глаза, существует куда реальнее, чем замаскированные среди зелени танки и выставленные напоказ на золотом песочке белесые самолеты и разнокалиберные орудия.
Я открыл глаза, перед которыми все еще стояли образы минувшего, и, с трудом передвигая ноги, спустился по каменным грязным, провонявшим мочой ступенькам моста вниз, на мостовую. Поглядел на полуголых рабочих, которые рядом, в переулке выбирали из груды щебня целые кирпичи и спускали по деревянному желобу вниз, на груженные кирпичом подводы — их с трудом тащили замученные клячи, — еще раз охватил взглядом поросшее травой поле, засохшие деревья, крутой склон и тополя на склоне — вид, который я так любил когда-то, и наконец, насупив брови, энергичным шагом направился в сторону центра. Когда я проходил мимо сгоревшего дома, где теперь господствовал плющ, подувший с поля ветер донес откуда-то из-под фундамента, из засыпанных обломками подвалов сладковатый запах гниющего тела.
Впрочем, нюх обманул меня; как я потом случайно узнал, девушка была засыпана обломками на другой улице, в другом доме, через полгода после ее смерти родственникам удалось разыскать останки и lege artis[138] захоронить на дешевом загородном кладбище.
Повышение
Перевод К. Старосельской
Человек этот был маленького роста, выше средней упитанности. Говорил тонким, певучим, похожим на женский голосом, а когда улыбался, на полном и гладком, как у младенца, лице выступали мелкие капельки пота. Скользя по коридору, маленький человек пухлой рукою указал на дверь кабинета, мимикой щек и губ и всем своим плавно изогнувшимся телом любезно пригласив меня войти и его подождать. Не успел я устроиться на обитом кожей стуле и провести туда-сюда подошвой сандалии по ворсистому ковру да поглядеть, не повешена ли новая картина между окнами на единственной не затянутой килимом[139] стене, как он бесшумно втиснулся в кабинет, аккуратно притворил за собою дверь и со сноровкой, приобретенной — как не без ехидства подумал я — путем упорных тренировок, уселся в директорское кресло за письменный стол красного дерева.
— Нет, нет, нет, нет! — выдержав довольно долгую паузу, отчетливо, хотя, пожалуй, чересчур эмоционально, выкрикнул он.
Я снял портфель с колен, встал, выпрямился во весь свой рост, сдержанно поклонился и, неотрывно глядя в потолок, на цыпочках вышел из кабинета.
— Очень рад, что, невзирая на трудности, вы шагаете в будущее с поднятой головой! — произнес с улыбкой этот человек; выплыв следом за мной из кабинета, он проворно шмыгнул по коридору и скрылся в комнате напротив, сплошь заставленной сосновыми письменными столами и стульями и полной сосредоточенных молчаливых чиновников.
«Этот человек должен бы вызывать у меня антипатию, — подумал я, машинально поглаживая железные перила лестницы. — Однако же вид у него вполне приятный. Потому, наверное, — думал я, спускаясь вниз, — что не в пример другим коротышкам он не задирает голову вверх и не старается путем отрывания от земли пяток прибавить себе значительности в глазах высоких людей».