Майор кивнул с явным облегчением.
— Видишь ли, у нас самые безобидные делишки. Например, сегодня я пришел сю…
— Мне это совсем не интересно, избавь меня, пожалуйста… И вообще весь этот разговор мне надоел.
— Гм… в таком случае… как угодно!
Несколько минут оба молчали. Вдруг Валли, свернувшаяся клубочком на оттоманке, выпрямилась, подкатилась к краю дивана и положила руку на плечо Польди:
— Все-таки мне хотелось бы знать: на что тебе тогда нужны были деньги? Тогда, когда я тебе посоветовала обратиться к Марко. Деньги тебе понадобились для себя или для кого-то другого — я хочу сказать, для женщины?
— Но, Валли!
— Говорят, такие случаи бывают, даже с офицерами. Ты держал пари и проиграл?
Польди отрицательно замотал головой.
— Проигрался в карты?
— Гм, и да и нет. Началось все с дурацкого долга чести, который мне пришлось заплатить за товарища. — Польди увидел, как широко открыла Валли любопытные глаза, и грустно улыбнулся. — И нужно мне это было как собаке пятая нога. У меня собрались как-то гости, играли в карты, и я поручился за одного товарища, которому ужасно не везло, а он удрал… Скажи, тебе не надоело? Хорошо, тогда расскажу все по порядку… перед тем как сесть за карты, я устроил маленький ужин, до сих пор еще помню меню: молочный ягненок, ты когда-нибудь ела? И парфе из гусиных печенок в желе, такое, что на языке тает… — Польди сделал паузу. На него напало вдохновение. Нос блестел. В глазах вспыхивали искорки. — Валли, нет ли у тебя чего спиртного? — Он повеселел и, вместе с Валли принявшись за поиски, извлек из буфета бутылку шартреза. Запрокинув голову, он с наслаждением выпил две рюмочки. — Вот это ликер, сразу набожным станешь! — выразил он свой восторг. — Да, братья картезианцы по этому делу доки…{79} пардон, я ведь без всякого кощунства… За твое здоровье, Валли!
— И за твое!.. Еще два слова, Польди. У тебя как будто какие-то затруднения с Марко, так вот, я не понимаю, если это денежное затруднение, почему ты не обратишься к тете Каролине или к д. д.?
Польди сделал такое движение шеей, точно вытаскивал ее, как пробку штопором, из воротника.
— Ах, не говори мне о тете Каролине… Она легче расстанется с правой ногой, чем с деньгами!
— Но д. д. не такой.
— Да. Но, видишь ли, Валли, у меня свои принципы. Как раз его благородство и не позволяет мне бесконечно занимать у него. Это несколько сложно объяснять, но я не могу, а потом…
Раздался глухой шум, оба прислушались.
— Так, это Марко, — заметила через минутку Валли. — Должно быть, когда ты пришел, я задвинула засов, и теперь он не может попасть в квартиру. Пойди, открой ему! Это для тебя случай поговорить с ним наедине.
— Целую ручку! — Майор щелкнул каблуками и прижал правую руку к сердцу. — Валери, ты ангел, да наградит тебя господь! — Он быстро проглотил еще рюмочку шартреза и, шагая, как на параде, направился в переднюю.
VI
Валли слышала, как открылась дверь, слышала, как вошел Гелузич, слышала нетерпеливый поток его слов, а затем возглас удивления. Слышала, как майор вполголоса в чем-то убеждал Гелузича, а тот коротко и резко ему отказывал.
Стараясь не вслушиваться, Валли глядела в окно. Внизу во дворе детишки водили хоровод вокруг снежного болвана, у которого вместо глаз были воткнуты угольки, а вместо носа — морковка. До окна долетала смешная детская песенка — бессмысленный набор слов. Валли принялась тихонько напевать вместе с ними:
Из передней донесся раздраженный голос Гелузича:
— Нет, очень сожалею, господин майор, но я от своего слова не отступлюсь. Или завтра к утру все будет на месте, или… Как вы сказали? Нет, я торговаться не собираюсь. Очень сожалею. Прощайте.
Валли почувствовала обиду, словно Марко грубо оборвал не майора, а ее самое. Но она тут же постаралась убедить себя, что Польди ей в конце концов безразличен.
Дверь распахнулась. В гостиную влетел Гелузич, разгоряченный, потный, в шляпе. По виду Валли он заметил, что она недовольна, и сразу напустился на нее:
— Чего ты пускаешь сюда посторонних?
Валли закрыла лицо руками, чтобы скрыть от Гелузича выступившие у нее на глазах слезы ярости.
Гелузич смутился и пробормотал что-то в свое оправдание.
Валли опустила руки. Ее зеленые глаза холодно блестели.